– Тебе какое дело?
– огрызнулась кучерявая, недобро смотря на своего второго поклонника.

– На мои звонки, значит, не отвечаешь, да?
– деланно обидчивым голосом поинтересовался Вова.

– Твой номер в черном списке, - сообщила ему Оксана с довольным видом.

Шмелев, никак не отреагировав на сказанные слова, уселся рядом с ней на лавку, при этом положив на ее плечо свою голову. Не перестаю удивляться этому парню.

– Эй, убери свою тыкву с моего плеча!

Вова приподнял голову и взглянул на кучерявую.

– Жестокая вы, женщина, - сообщил он ей с самым грустным видом, на который был только способен. Но взгляд как был нахальным, так и остался.
– Ты меня обижаешь, Амазонка.

– Я тебе не амазонка, идиот. И вообще - вали отсюда, - прошипела Оксана, слегка толкнув Вову.

Он даже и не думал никуда уходить, лишь уселся поудобнее.

– Когда на свидание пойдем?
– деловым тоном поинтересовался Шмель.

Мы со Светой все это время молчали, с интересом наблюдая за этой парочкой. Неужели Оксане он совсем не нравится? Мне его даже жалко немного.

– Ответ «никогда» тебя устроит?
– изогнула она бровь.

– Не устроит.

– Я так и думала, - закатила глаза темноволосая.
– Но мне все равно.

– Сама себя не обманывай, - Вова, вытянув ноги вперед, потянулся.
– Ты меня хочешь, но тщательно это скрываешь.

Мы со Светой расхохотались, а Оксана сердито сверкнула глазами.

– Я не настолько больная, чтобы тебя хотеть, - проговорила она, старательно изображая на лице брезгливость.

– Ты больна мною, - строя из себя мачо местного разлива, пафосно проговорил Шмелев, добавив в голос чуть хрипоты.

По нему было видно, что он умело старается рассмешить Оксану, которая все же усмехнулась. А ведь это уже что-то.

– Что тебе от меня надо?
– вздохнула она.

– Как это что, любовь моя? Мне много чего надо. Но прежде всего я хочу свидание.

– В столовке?
– Кучерявая хмыкнула, смотря на Вову с пренебрежительностью в глазах.

– Я ничего против столовки не имею, - пожал он плечами.
– Но для тебя будет развлекательная программа получше. Ну так что?

Оксана, ухмыльнувшись, наклонилась к Шмелеву совсем близко, а мы со Светой, не мигая, уставились на них.

– Нет, - коротко ответила она, а потом села так, как сидела прежде.

Тут прозвенел звонок, и мы с девчонками поспешили встать с лавки, чтобы отправиться на пары.

– Уже уходите? Ну и ладно.
– прокричал нам вслед Вова.
– Ты пойдешь со мной на свидание, Амазонка. Пойдешь, рано или поздно!

Оксана лишь продемонстрировала ему средний палец и, не оборачиваясь, пошла дальше. В своем репертуаре.

Договорившись встретиться на большой перемене, мы разошлись по разным сторонам. Я пошла на второй этаж, а девчонки прямо.

И когда мы успели с ними так сблизиться? Впрочем, это не важно. Я рада, что они появились в моей скучной жизни.

Т - значит тоска

– Марк, ты снова за свое?
– передо мной стояла моя мать, смотрящая на меня своими округлившимися глазами.

В них как обычно отражалось беспокойство и бесконечная печаль. Да, она тоже думает, что я конченный. Я раздраженно потер переносицу, устало облокотившись плечом о стену. Все-таки надо было прийти домой попозже.

– Ты о чем?

– Не делай вид, что не знаешь о чем я!
– ее голос сорвался на крик.
– Зачем ты его ударил?

Закатил глаза, разуваясь. Как же все достало. Она всегда будет на его стороне, всегда.

– Он сам нарвался. Я не бью просто так, ты знаешь.
– Прошел мимо, желая поскорее оказаться в своей комнате и воткнуть наушники в уши.

Все же запомнил названия пару песен, которые слушал с Водолазом. Неплохой у нее вкус. Хоть что-то отвлекает от всего этого дерьма, наполняющего мою жизнь.

Сзади послышались шаги.

– Марк, когда ты перестанешь трепать мои нервы?

– Когда сдохну.

Хлопнул дверью, скрывшись в своей комнате, не желая больше слушать все ее фразы о том, какой я хреновый. Ей никогда не понять меня. Уверен, она жалеет, что когда-то родила меня. Облегченно выдохнув и стараясь не слушать бесконечные нравоучения от матери, прошелся по мягкому ковру и рухнул на кровать. Взгляд устремился в белый потолок.

Почему ты так кинул меня? Нахрена ты ушел? Почему тебя нет, когда ты нужен? После твоего ухода все рухнуло. Все изменилось.