Шрифт:
– Думаю, нет смысла представлять вам Ноя, верно?
– отец Джейкоб делает взмах рукой в мою сторону. – Все его знают? С этого дня, разумеется , если Нoй согласится, он примкнёт к нашим немногочисленным рядам борцов за справедливость.
– Боже, отец, сколько пафоса, - фыркает та самая Мейси, с которой у Арона состоялось не самое лучшее свидание, после которого она сама его бросила.
– А это кто? – киваю на парня, чьё лицо никак не удаётся рассмотреть в тусклом освещении. И даже когда он подходит ближе, я не могу вспомнить, чтобы раньше его где-либо видел. – Новенький?
– Не совсем, – рука отца Джейкоба мягко опускается на моё плечо,и он представляет мне человека, с которым у нас никогда не сложится хорошиx отношений.
– Ной, это Линкольн Поузи. Линкольн, это Ной.
– Просто Линк, – вставляет парень, дружелюбно мне улыбаясь.
– Линк не является членом нашей резервации. Он здесь тайно, благодаря связям Нортона. Но Линк является полноценным участником повстанческого движения, не смотря на ID-карту второго уровня и весьма влиятельных родителей… Он на нашей стороне.
– Не особо влиятельных, раз они позволили выслать моего брата в резервацию, – Линк протягивает мне руку и лишь спустя паузу напряжённой тишины, я отвечаю рукопожатием.
– Он наш связной, – на второе моё плечо опускается рука Арона.
– Ему можно доверять.
– Так же, как и тебе?
– спрашиваю Арона, а глаз с лица Линка не спускаю.
Дверь с грохотом распахивается, ударяя по стене,и в комнату влетает мальчишка Паркинсонов – Олли, недавно ему только десять стукнуло.
– Шухер! – задыхаясь, кричит Олли, едва пополам не складываясь.
– Они… они… там… они… там… миссоны… они… старика Янси избили!
– Что?!
– Олли! Говори разборчивей!
Олли переводит дыхание и к своей неожиданности встречается глазами со мной:
– Ной… ты здесь? Прости, я…
– Что они сделали?! – не отдавая отчёта своим действиям, в три шага настигаю пацана, впиваюсь пальцами ему в плечи и грубо встряхиваю. – ЧТО НИ СДЛАЛИ?!
– Он что-то украл! – звенит голос Олли. – Твой дед что-то украл в продуктовом,и они избили его… Моника говорит, он… он не выживет. Мне жаль, Ной.
ГЛАВА 9
Ной
Настоящее
Смотрят на меня так, будто это я дверь закрыл.
Идиоты.
Смотрят так, будто у меня в кармане волшебный ключ припрятан, способный исправить глупейшую ситуацию, в которой все мы оказались благодаря Марше.
Не спорю, в её словах есть доля правды – рано или поздно дверь пришлось бы закрыть. Через час, три, или четыре, – когда жажда или потребность в пище дали бы о себе знать в полной мере, и мы были бы вынуждены двигаться дальше, продолжать играть, продолжать ходьбу по минному полю. Но, к собственному удивлению, во мне еще сохранилась частичка того, что, как я думал, давно было утеряно – частичка надежды. Надежды на то, что этих часов может оказаться достаточно, что бы кто-нибудь обнаружил место, в кoтором нас заперли,и вызволил на свободу без новых жертв.
Как велика была эта вера,и как сильно нуждался в ней я – уже другой вопрос.
Ситуация не предоставила мне большoго выбора: либо я сдохну здесь, либо меня приговорят к смертной казни в городской тюрьме за нарушение закона. Вывод – всё, что могу, это тянуть время. Глупо. Но возможно только выигранное время подкинет мне третий вариант. Потому что я не готов умирать. И последнее, куда я хочу попасть – это в тюрьму «Нового мира».
И если выбора не будет, я предпочту смерть.
А ещё… с каждой минутой, потребность выбраться из этой комнаты становится всё больше и больше. Здесь я чувствую себя бесполезным, ни на что не годным. Здесь всё для меня видится в одном цвете. Эти стены… лампочки… всё похоже на сплошное болото тёмных, грязно-зелёных и серых оттенов. Именно в таком цветовом спектре видится мне этот свет. И даже больше – если бы они не назвали это «красной комнатой», я бы так и не понял, где нахожусь.
Поэтому мне и нужны Её глаза. И не только в этом помещении.
Почему именно она – анна? Потому что возникшее между нами и, как она думает – взаимное, недоверие, можно с лёгкостью превратить в сотрудничество на почве личных интересов. Главное , что интерес есть. Ханна умна, хоть и молчалива, она на «ты» с точными науками и не так проста, ка кажется остальным. Что же касается остальных… вообще не вижу в них ничего, что может мне пригодиться.
Особенно в Марше.
– Ну и что нам теперь делать?
– несмотря на свою лидерскую уверенность, Марша чаще других озвучивает наиглупейшие вопросы.