Иногда кто-то из трёх женщин выбегает из землянки с тазом в котором горой сложены влажные белые тряпки. Тут же возвращается с наполненной горячей водой посудиной. Слышен их невнятный, тихий, но возбуждённый говор.

От группы отходит старая согбенная женщина и что-то бросает в очаг. Вспыхивает яркое пламя, в дыру вылетает столб густого белого дыма. Одновременно раздаётся громкий крик только что родившегося младенца.

На крыше прохожие застывают, их лица выражают торжественное ожидание.

К флагштоку подбегает молодой вогунн и под ликующие крики народа поднимает штандарт вождя – потрёпанную ветром разноцветную тряпицу с надписью «Вогуния».

В землянку входят вождь племени старик Данерун-Гурэ (40 лет) и его брат шаман Ашита-Батыр (чуть постарше). Женщины расступаются. На подстилке из листвы и еловых ветвей лежит роженица с младенцем на груди. Это жена вождя Аксинья (русская женщина, 20 лет). Шаман берёт ребёнка из рук матери, подносит к огню. Огонь нервно трепещет. Шаман отдаёт сына отцу. Совершает древний обряд, сопровождаемый ударом бубна и камланием на одном из бурятских наречий.

АШИТА-БАТЫР. О лучезарный вождь-на…! Брат. Родился великий воин, который станет зятем могущественного русского Белого царя-на… по имени РЮРИК, предотвратит мировую войну и будет владеть всем миром. Имя ему – ДАШИ ЖАЛСАРАЙ БАТЫР – счастливый принц-на…

Мать принимает сына и даёт ему грудь. Данерун-Гурэ целует Аксинью.

Вождь и шаман выходят из землянки.

ДАНЕРУН-ГУРЭ. Послушай, брат Ашита. Ты, случаем там не оговорился – царь, Рюрик какой-то? А куда нынешний император денется? Да он не молод, но бровми союзный и крепок-на…. К нему в свёкры пойду. Внучке его, почитай три годика стукнуло. Как раз будет. Да, чай не чужие мы ему-на….

АШИТА-БАТЫР. Хе…хе. Не чужие… Это точно, дорогой Данерун. Газеты надо читать-на…, если телевизора у тебя отродясь не бывало. И желательно между строк. Попомни моё слово: 15 лунных лет – и всё переменится-на….

Сцена 2. Столица империи, палаты императора – 15 лет спустя, утро

Помещение обставлено в советском имперском стиле. Потолок теряется в высоте. Посредине длинный стол. Во главе стола кресло, напоминающее трон. По краям стулья с высокими спинками.

На стене слева портреты императора и императрицы.

На правой – карта империи. В высоком и широком окне за троном виден купол новоиерусалимского храма (символ раскола общества и империи). Слышится надтреснутый удар большого колокола.

Император Угробин готовится к отпуску. На столе раскрытый пластиковый чемодан с тряпьём. Ему помогает укладывать чемодан его ближайший помощник Пётр.

УГРОБИН. Товарищ Пётр, ты Владимира Ильича не забыл положить?

Пётр бросается к окну.

УГРОБИН. Вот чудак. Что ты на мавзолей уставился. Я тебе про бюст говорю…

ПЁТР. Слушаюсь товарищ импе…

УГРОБИН (недовольно морщится). Президент, Петя… Вот уж как год… Пре-зи-дент. Ну народ!

Фёдор огорчённо вздыхает, бережно кладёт в чемодан бюстик.

УГРОБИН. И вон ту фотку, пожалуйста. Где я с президентом заморской империи Какбишьего в обнимку.

Врывается Председатель Госбезопасности Державы (ГБД). Мужчина преклонных лет, в чёрном мундире со стоечкой.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГБД (с порога, громко). Шеф, всё пропало. Рюрик сговорился с остальными, встречаться будут у Батьки в Поневежье. Нам не устоять.

Угробин на мгновение замирает с пляжными шортами в руках. Хватает Петю, выталкивает его за дверь. Захлопывает дверь. Фотография с Какбишьего срывается со стены.

УГРОБИН. Ты чего орёшь.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГБД. Так ведь жопа…

УГРОБИН. Так… Срочно соберите Политбюро.

Угробин подходит к окну и задёргивает шторы.

Угробин во главе стола. По бокам сидят его соратники: Председатель ГБД, Председатель ЦБ (мужчина преклонных лет), Министр Обороны (маленький плотный мужчина 60-ти лет в фуражке с очень высокой тульей, висящей у него на ушах), Генпрокурор (мужчина преклонных лет), другие члены политбюро столь же преклонного возраста.

УГРОБИН. Пора сматывать удочки господа-товарищи и менять точку. Сколько у нас там на чёрный день припасено?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦБ. Две с половиной тонны в слитках.