– Вот это письмо попало в спам, – я обошла кресло сзади и открыла документ. – Мне показалось, что оно важное.

– Ах, ты ж!

Если опустить все нецензурные выражения, которые за этим последовали, можно сказать, что Максим Геннадьевич молча удивился.

– Я-то думал, эти снобы снобские даже на письмо ответить не могут, а они, оказывается… Больше недели прошло! И это мы им не ответили! – он посмотрел на дату и снова… эм… промолчал.

Когда шеф закончил «молчать» и обрел способность говорить внятно и цензурно, он посмотрел на меня, как смотрит детсадовец, сломавший машинку, на всемогущую воспитательницу – с наивной верой в то, что все еще можно починить.

***

– Алевтина говорила, что ты на этих, – он кивнул на письмо, – собаку съела. Можно все это как-то исправить? Нашей компании очень нужен этот контракт. Что делать? Извиняться? Прислать им в офис фрукты? Десяток девственниц для жертвоприношения? – кажется, после минералки мой авторитет достиг каких-то немыслимых высот.

– А может быть, просто ответить? Вроде спасибо, получили, всю нужную информацию по вашему вопросу собрали… Чем вы в это время могли быть заняты? Смету составлять, прикидывать стоимость проекта?

– И что совсем не извиняться? – с недоверием посмотрел на меня он.

– А зачем? Вы работали.

– А ты подготовишь письмо?

– Письмо? Да, – сказала я. – А вот смету – вряд ли.

– Ой, это я тебе за минуту, – оживился Максим Геннадьевич.

Он набросал на бумажке несколько слов и цифры напротив них.

Теперь пришла моя очередь удивляться:

– Разве не надо высчитывать? Затраты, транспорт, материалы там? Подробности?

Теперь он перестал смотреть на меня как двоечник на отличницу и хмыкнул:

– Это все потом. А предварительные цифры я тебе по любому проекту могу назвать на глазок. Опыт! Его не пропьешь.

Ну что ж, может – значит может.

***

Я быстро составила и отправила письмо, хотя сделать это было не так уж просто. Вернее, деловые письма я умею писать – даже приглашение на расстрел могу оформить так, что адресат будет гордиться собой и радоваться, что ему оказана такая честь. Просто сосредоточиться на работе было непросто.

Дело в том, что за стенкой Максим Геннадьевич вел деловые переговоры по телефону. И, похоже, не с чертовыми снобами, а с такими же ребятами как он. По крайней мере, лексика была соответствующая, и это больно резало уши. На этот раз, конечно, выбросив матерные слова, мы бы получили не полное молчание – несколько междометий осталось бы, ну и пара глаголов.

И все-таки звучало ужасно.

Дождавшись паузы в этом впечатляющем трудовом процессе, я постучалась и вошла в кабинет:

– Максим Геннадьевич…

– Я же сказал, просто Макс, – кажется, минералка сделала свое дело, раз мой шеф снова в состоянии обучать меня офисному этикету по своей версии.

Как бы это объяснить ему, что такая манера общения не совсем то, что нужно?

– У нас есть небольшая проблема.

– Так, – насторожился он.

Судя по предыдущей проблеме, которую я ему озвучила, он ожидал очередной катастрофы.

– Ваша манера разговаривать по телефону… своеобразна, – подобрала я относительно необидное слово. – Если у нас в приемной будут сидеть эти самые, как вы выражаетесь, чертовы снобы, их это может… – я снова задумалась, подбирая нужное слово, – несколько шокировать.

– А ты молодец, шаришь, – на этот раз Максим Геннадьевич хлопнул меня по плечу.

Я поморщилась. Конечно, перейти из категории «секретарша, которую можно хлопнуть по попе» в разряд «друг и товарищ, которого можно хлопнуть по плечу», – это уже почетно. Но я бы предпочла обосноваться в категории «человек, которого вообще не надо трогать руками».

Но осторожно обсудить с новым боссом эту тему я не успела, он уже торопливо говорил в трубку:

– Иваныч, давай пришли-ка ко мне ребят и срочно! Надо сделать в моем кабинете звукоизоляцию, прям как в психушках. Чтоб даже если убивать там кого-нибудь, в приемной слышно не было.

Я застыла с открытым ртом.

Когда он закончил эту беседу, я робко вставила:

– Вообще-то, я имела в виду, что следует несколько изменить лексикон…

И вот тут Максим Геннадьевич глянул на меня так, что я поняла: буквально в одну секунду с невиданных высот я рухнула в его глазах ниже плинтуса.

– Так, пигалица! – он не повысил голос, но сомнений не оставалось: меня отчитывают. – Ты, конечно, в своих бумажках, минералочках нормально разбираешься – тут слов нет. Но в серьезные вопросы ты не лезь, потому как не шаришь в них ничего. Если я с прорабами да начальниками строительства другим языком буду разговаривать, они мне и к третьему тысячелетию ничего не построят. Слыхала про Вавилонскую башню?

– Безусловно, – ответила я.

– Ну, так вот. Знаешь, в чем мораль этой басни?