Эдельвейс поморщился:

– Второй - доппельгангер? Развелось...

Кай покачал головой:

– В том и дело, что нет. Ни один из них не был доппельгангер. Это я точно могу сказать. Доппельгангеры - вообще чудеса из рэдского фольклора, а то, что ходит по Мгле - это Попутчики. Они самостоятельные сущности, а не какие-то там призраки или предвестники близкой смерти. С нашей точки зрения - паразиты, хотя вопрос спорный. Есть мнение, что это очень древние маги, сумевшие как-то остаться во Мгле и приспособившиеся к ней, но я не думаю, что это правда. Скорее это профессиональная маговская утешалка, мол, ты хоть и сдохнешь в тридцать, зато потом сможешь жить вечно. Чушь собачья. Вроде рэдского Создателя, но с неуловимым профессиональным колоритом. Так или иначе, они не люди. У них нет маяков, им они не нужны - Мгла и так для них дом родной, им не надо возвращаться обратно, и ходят они через зеркала. И во Мгле у них есть тени. Так вот. У второго Наклза нет маяка, как у Попутчика. Но у него и тени нет.

– Что это значит?

С каждой фразой все интереснее. Наклз и сам бы не отказался понять, что это на самом деле значило.

– Чтоб я знал, - вполне ожидаемо ответил Кай, поморщившись.
– Правда, одна вещь мне в голову все-таки приходит, но она... очень теоретическая. Допустим, мы отбросим предпосылку о единственности прошлого и несуществовании будущего, как основную модель в аксиоме Тильвара, и предположим, что и вариантов прошлого, и вариантов будущего - множество, а настоящее проходит по границе их пересечения. И равновероятные события делят вселенную пополам. Допустим, существуют варианты настоящего, в которых мы мертвы, но мы не можем там оказаться. Так вот, им должны были бы достаться разные половины, а они оба почему-то тут.

Голову Наклза сдавило как обручем. Время выходило, он и так торчал во Мгле слишком долго. Да еще и в незнакомой комнате, где от сюрпризов его не страховало практически ничего, кроме милости странной твари с простреленным виском. Но ему очень хотелось дослушать, что скажет Кай. Как будто тот подошел к разгадке, почти впритык. Где-то очень близко лежала правда, которая всегда ускользала.

– Нельзя быть разом живым и мертвым. Дверь или открыта, или закрыта, - а Эдельвейс для жандарма был неглуп. И проявил вполне здоровый прагматизм.

– Я ничего не говорил про живых и мертвых. Я всего лишь сказал, что их двое и ни один из них не доппельгангер, не Попутчик и вообще не известное мне явление. Я же не писатель-романист и не знаю, какой вывод сделать из этих предпосылок. Только знаю, что ни за какие коврижки не стал бы связываться с ним или с ними. Потому что, если я прав и это один и тот же человек с двух разных половин, то... то все очень погано. Это внутреннее противоречие, которого в аксиоме быть не может.

– А попроще можно, для жандармских морд?

– Можно. Наклз, подозреваю, не великий-великий маг. "Великих" магов хватало во все времена, пока нас не начали повально вербовать на госслужбу, и кончали они обычно плохо, нарвавшись на таких же "великих". Наклз, может, вообще маг с самым средним уровнем способностей. Но он творит такие вещи, которые мне не снились и даже в кошмарном бреду не привидятся.

– Почему?

– Потому что он вне смысла последствий. С точки зрения логики происходящего, его как бы не существует. Мы все прописаны в систему уравнений, а он стоит за скобками и смотрит. Или когда-то стоял. Или еще будет стоять.

– Как такое вообще возможно?

"Все, что я раскопал, уже отпечатано в нескольких экземплярах и лежит в разных банках". Каю полагалось рассказать одну очень интересную историю, тем самым хорошо выслужившись на год вперед, но маг только головой покачал:

– Не знаю. Вообще никаких идей. В жизни такого не видел и второй раз видеть не хочу.

Наклз не сказал бы, что здесь победило, страх или профессиональная этика, но ответ его в любом случае устраивал.

– Пуля в голову остановит его при любом раскладе, так ведь?
– уточнил Эдельвейс, уже встав и подходя к двери.

На этот раз маг перед ответом думал долго. Его слова долетели глухо, когда сам он почти скрылся за порогом.

– Так. Но сперва нужно, чтобы она до него долетела. А это вряд ли случится. Я видел второго - кажется, у него висок разворочен, как у самоубийцы. Помогите ему вытащить его даму - и идите разными дорогами, так всем лучше будет.

– Это прогноз?

– Предчувствие.

6

Марита подозрительно оглядела себя в зеркало, прикидывая, насколько она напоминает будущую покойницу. Бледность удалось кое-как превратить в эффектную белизну кожи, синяки под глазами она замазала, губы подвела, а лихорадочный румянец на скулах мог и сойти за признак страстной натуры. Другое дело, что у нее всю жизнь скул видно не было, а имелись отличные, круглые рэдские щеки. Похудела она жутко.

"Шаль бы накинуть. Ну, допустим, прикрою кости, ну а раздеваться-то как?"

Но неприятный мужчина, которого Эрвин называл Наклзом, недвусмысленно дал ей понять, что она должна быть одета "сообразно своей профессии". Мариту за ее жизнь как только не называли - ту же "шлюху" и "курву" она даже за оскорбления уже не считала - однако вот Наклз сумел ее задеть. Возможно, тоном, возможно, выражением глаз, в которых стояло даже не презрение, а вообще ничего не отражалось. Как будто Мариты на свете не существовало, так, тряпка какая-то нечистая на стуле валялась.