– Это ты хочешь, чтобы я "хорошо знала язык"! Я же для тебя просто корова деревенская, ты меня не выгнал только потому, что я готовлю, да?!

– Не настолько ты хорошо готовишь.

– А с чего такая милость тогда-то?
– взвилась Магрит.

– Ты себя в зеркало видела в день, когда пришла?

Не проживи она с этим человеком три полных месяца, Магрит, несомненно, на такой вопрос бы ударила. Но она знала Наклза не первый день и как-то сумела сообразить, что он не издевается, а защищается в своей манере - очень неуклюже.

– Представь себе, видела!

– Тогда зачем спрашиваешь.

– Это очень подло, жалеть человека не как человека, а как кошку приблудную!

– Хорошо.

Рэдка сжала кулаки, но смолчала. Они прошли в дом, Магрит прикрыла дверь с выбитым витражом, заперлась. Маг тем временем сгрузил Адель на кухне и замешкался там. Видимо, был не в восторге от намечающегося разговора. У Магрит от открывающихся перспектив тоже дух не захватывало, поэтому она поднялась к себе и вытащила саквояж в прихожую.

– Я ухожу. Вот, - зачем-то добавила она, как будто Наклз ее останавливал. Вообще маг стоял в проходе на кухню, чуть склонив голову на бок, и ничего такого не предпринимал. Только снова курил, чего раньше при Магрит почти никогда не делал.

– Куда?
– довольно безэмоционально поинтересовался он сквозь дым.

– К бесам!

– Тебе здешних мало?

– Чересчур много!

"Сейчас он кивнет, снова скажет "хорошо", развернется и уйдет", - подумала Магрит, копошась в застежке саквояжа. Подлая дрянь расстегнулась в самый последний момент, как на зло. И застегиваться обратно решительно не желала.

– Это ты делаешь?

– Что?

– С застежками?

– Нет, это ты делаешь.

– Наклз!

– Магрит, не кричи, пожалуйста. Я пытаюсь подобрать слова для извинения, а у меня было не так много практики.

– Потому что ты на всех плевать хотел!
– Магрит неудачно рванула застежку, и та просто оторвалась наполовину.

– Не совсем поэтому, но неважно. Дать тебе другой чемодан?

– Ага! То есть мне уже можно уезжать?

– А я как-то могу тебе запретить? Уточни, пожалуйста, каким образом, и я попробую.

Магрит плюнула на попытки справиться со своенравным саквояжем и поднялась. Подошла к Наклзу. Внимательно его осмотрела - вел он точно себя так, как будто его подменили, только не злые доппельгангеры, а добрые. Хотя доппельгангера Наклза Магрит несколько раз видела лично и не стала бы говорить, что тот может похвастаться хоть крупицей хорошего. Если сравнивать с утром, маг успел поседеть, обзавестись синими кругами под глазами - что, в общем, необычным не было - и выглядел более забитым что ли. Это Наклз, которого можно было назвать каким угодно - злым, равнодушным, бесчеловечным - но уж точно не забитым.

Маг стоял на удивление спокойно. Даже не спросил: "Налюбовалась?", чего Магрит подсознательно ждала. Ей пришла в голову дурацкая мысль, что, попроси она развернуться вокруг своей оси, он бы и это, наверное, сделал.

Видимо, Наклзу снова жизнь хорошо по лицу залепила.

– Что случилось?
– буркнула Магрит. Ей, по-хорошему, не нужно было этого знать. Зря только воздух сотрясала.

– Случилось то, что ты была права, а я ошибся. Вряд ли такое было в первый раз, конечно.

Не иначе, мир сделал тройное сальто и рухнул в бездны. Магрит во все глаза уставилась на мага.

– Мне очень популярно объяснили, чем живые люди отличаются от мертвых, - продолжил Наклз, глядя в сторону.
– Настолько популярно, что я даже понял. Кажется.

Магрит насторожилась.

– И что ты понял?

Наклз устало вздохнул:

– Да тебя это вряд ли удивит. Просто мертвые мертвы. И вся наша любовь и память разлетается об эту правду, как стакан об стену.

– Не верю. Те, кого мы любили, всегда живут в нашей памяти.

– Мы им не нужны еще в большей степени, чем они нам. В нашей памяти, Магрит, вообще ничего не живет. Хотя что-то там, безусловно, умирает.

– Тогда, может, любить людей надо, пока они живы?
– подсказала Магрит одну очень простую и ясную вещь, которую некоторые излишне умные маги постигали так долго и с такими трудностями.

– Может. У меня всегда были проблемы с жизнеутверждающими выводами, не имеющими доказательств.