В столовой министерства, где я работала, давали борщ. Я его брала, потому что он всегда был вкусный и одинаковый. Такое впечатление, что они наварили триста литров и заморозили. И весь год продавали мне по тарелке.

– Как вам удается так одинаково варить борщ? – спросила я у повара. Он был грузин.

– Я не знаю, я боюс ошибить. Варю по рецепт. По весам граммы. Чтобы не ошибить. Я харчо умею вкусно. Бери харчо.

Но я не хочу харчо. Я хочу борщ.

Потом я в первый раз сварила борщ мужу. Очень старалась. Добавила ложку сахара, который делает насыщенным цвет свеклы. И лимон, который забраковала мама.

В моем рецепте есть лимон, для меня это важно. Это мое мнение, выраженное в борще. Мне кажется, это вкусно, хоть мама так и не думает. Сейчас проверим на муже.

Я красиво накрыла на стол, положила салфетки и приборы, поставила чашу с яркими овощами, подала борщ в супнице. Сама я была не голодна, напробовалась, пока готовила, и просто села рядом.

Муж ел с аппетитом. Сначала распробовал первую ложку, а потом весело съел всю тарелку.

– Может, добавки? – спросила я. Я смотрела, как он ест, подперев ладошкой подбородок, и наслаждалась.

– Нет, – неуверенно сказал муж.

– Почему? Тебе не понравилось? Лимон? Я могу убрать лимон.

– Оль, если честно, ты его пересолила.

– Ой, сильно? – Я вспомнила, что солила его в самом начале. Потом в процессе. И перед самой подачей. – А зачем же ты ел?

– Сам не знаю. Так не хотел тебя расстраивать, ты же старалась. В целом мне было вкусно. Ведь пересолила – значит, влюбилась. Я думал об этом и не замечал соли. Замечал только, что вкусно. Это же для меня! Это был самый первый и самый вкусный борщ в моей жизни, Оль!

– Правда?

– Правда. Только дай попить теперь…

Я поняла, что могла бы поставить солонку, и муж просто почерпал бы оттуда соль и сказал бы, что вкусно. Когда ты влюблен, все тебе нравится и все тебе вкусно. Это был худший борщ в моей жизни, но для кого-то он был лучшим.

Потом у нас родился сын. Он страшный привереда в плане еды.

– Иди есть! – кричу я ему с кухни.

Он приходит, смотрит на борщ и говорит расстроенно:

– Опять борщ.

– Что значит «опять»? Я сто лет не варила борщ.

Сын вяло ковыряется в тарелке и ест один хлеб.

– Почему ты не ешь?

– Я не голоден.

– Ты полбатона съел, конечно, не голоден. Давай хотя бы пять ложек. Как маленький, помнишь? За маму. За папу.

Сын ест борщ. Ровно пять ложек бульона. А месиво из овощей, увенчанное лимоном, оставляет в тарелке. Он выходит из-за стола и обнимает меня.

– Я ненавижу супы, но из всех супов на свете твой борщ – самый вкусный.

– Подлиза, – говорю я и тереблю его макушку. Это он у отца научился.

Мимо проходит муж.

– Доешь, пожалуйста, – прошу я, кивая на тарелку сына. – Жалко выбрасывать.

– С удовольствием! – говорит муж. И доедает.

– Вкусно?

– Непривычно как-то есть борщ без двух солонок соли в нем, – шутит муж.

Я смеюсь.

Я варю один и тот же борщ по своему фирменному рецепту много лет, и он выходит всегда одинаково, хоть я и добавляю ингредиенты на глаз. В этом борще живет лимон. Потому что я так вижу. Я художник по борщам.

Просто в проплывающих облаках каждый видит своих зверюшек.

Однажды я прочитала в одной соцсети эмоциональный пост незнакомой мне женщины о том, что ее ударил муж и она не знает, что делать. У них семья и маленький двухмесячный ребенок. И больше никаких подробностей. От поста пахло отчаянием и обреченностью.

На тот момент моему сыну исполнилось три или четыре года, и этот пост меня потряс: во-первых, силой и смелостью этого признания, во-вторых, я немедленно примерила на себя эту ситуацию и ужаснулась – я отлично помнила, как чувствовала себя первые месяцы после рождения ребенка: такой неуверенной, слабой, тревожной, переполненной материнскими страхами я не была никогда в жизни. От стресса у меня в тот период случались проблемы со здоровьем, я даже временно оглохла на одно ухо.

Никогда в жизни я не зависела от мужа так, как тогда. И я даже не про финансы, а про моральную сторону вопроса.

Под этим смелым постом было около пятисот комментариев. Писали женщины. В основном: «Уходи! Беги! Ни минуты не живи с ним!»

«Наверное, это и есть единственно правильный ответ, не могут же пятьсот женщин ошибаться в едином порыве», – решила я. Но при этом мне показалось очень странной такая единодушная категоричность. Никто не спросил, «как ты и что», все только «уходи».