В книге представлены избранные переводы классиков израильской поэзии второй половины 20-го века Дана Пагиса, Иегуды Амихая, Ионы Волах, лидеров поэзии на иврите сегодняшнего дня Натана Заха, Меира Визельтира, Майи Бежерано. Известный русский поэт Александр Бараш, живущий в Иерусалиме больше двадцати лет, составил эту небольшую антологию из своих переводов и эссе, печатавшихся на протяжении ряда лет в периодике: журналах «Иностранная литература», «НЛО», «Интерпоэзия», «Text-Only» и др. Книга названа по одноименному стихотворению Иегуды Амихая. Как пишет Александр Бараш, в своей работе он руководствовался тем, что цель перевода – «создание на родном языке органичного, но еще не существовавшего стихотворения, проявление новых возможностей внутри нашего сознания – повторяя путь, пройденный иным, но близким поэтом, писавшим на другом языке».
Дан Пагис
Конец анкеты
Свидетельские показания
Написано карандашом в запечатанном вагоне
Из цикла «Мозг»
Ein leben
Итог
Встреча
Диббук 1
Смешной вопрос
Как рассеянный профессор, который позвонил себе домой и спросил: «Я здесь, где я должен быть?», так же позвонил я и спросил: «Я Дан, кто я должен быть?», и по рассеянности не почувствовал, что линия занята.
1
Злой дух (иврит; букв. «прилепление»), который вселяется в человека, овладевает его душой, но сохраняет при этом самостоятельность. – А. Б.
Поиск
Домой
Ночь, и часы на руке отстают. Рука виновата. Я сижу на краю крыши и спрашиваю (кого?), как добраться. Это зависит от выбора: ползти или прыгать? Когда-то здесь были ступеньки, снаружи по стене, они шли со двора на крышу. От них еще осталась память, зигзаг штукатурки, только память. И значит, нет выхода: я должен спрыгнуть. Я повисаю поближе к стене, стараюсь втереться плечами в штукатурку, чтобы не упасть, и падаю.
На углу двора по-прежнему ждет колодец, квадратный, массивный, с железной крышкой. Сверху, на башне лютеранской церкви, парит лунный циферблат: он давно потерял веру в меня и отказался от двух стрелок. Я не знал, что настолько опоздал.
Теперь, когда все потеряно, на меня опустился покой. Колодец дремлет, железная крышка постукивает под напором тишины. Я осторожно поднимаю ее: в круге воды, совсем рядом, плавает лицо луны. Оно откуда-то мне знакомо. Если я погружусь в него, точно вспомню, откуда.