— Я контрактный ребенок, — сглотнув, сказала Грета.

— Позор, — цинично хмыкнула Тирна. — Тебе будет трудно, если это станет достоянием общественности. Особенно, если за твое зачатие и вынашивание были заплачены деньги.

— Не были.

— Все равно почти не доказуемо.

— Ничего, как-нибудь все образуется. — Грета сделала еще глоток и поморщилась.

Черный кофе у нее стал ассоциироваться с Алистером — дивный, привлекательный аромат и почти болезненная горечь. Неужели он не мог как-то иначе дать понять, что ее симпатия, совсем крошечная, ему неприятна?

Разум подбросил воспоминание: «Значит, мне нужно тебя напугать?» И в ее голове тон некроманта стал откровенно издевательским.

— Себя напугай, — бурнула Грета и допила черный, горький кофе.

Теперь она всегда будет пить черный кофе, чтобы не очаровываться.

— Чего напугать? — не поняла Тирна.

— Да это я так, мысли вслух. В общем, бабушка ударила меня проклятьем по лицу, чтобы никто не узнал, и сбежала. Дерр Ферхара снял проклятье и положил меня у себя. Он побоялся входить в нашу комнату среди ночи.

— Ты, видимо, забыла что-то мне рассказать, — тут же сощурилась Тирна. — Зачем это ему к нам идти? Тебе отказали ноги?

— О, ну, возможно, он меня немного опоил? — как будто вопросительно произнесла Грета и развела руками. — И последнее, что я запомнила, это необычайно вкусное вино.

— Порядочные люди после такого женятся, — восхитилась Тирна. — Итак? Ты проснулась в его спальне? Какая у него постель? А белье?

— Б-белье? Я спала одна. — Грета покраснела, вспомнив, что белья на ней не было. Но она бы и под страхом смертной казни не призналась, что проснулась в чужой спальне без трусиков.

— И ты не оценила, что он надевает под штаны? Зря. Знаешь, тут многие делают ставки.

Долив себе еще немного кофе, Грета попробовала прояснить ситуацию:

— Какие ставки? У меня такое ощущение, что меня не ночь не было, а пару месяцев.

— Ты же знаешь, что Ванда пыталась запрыгнуть в постель Ферхары? Ну вот не она одна. В итоге сейчас три идио… три соискательницы, чья жизнь скучна и уныла, поспорили. Предмет спора — ночь любви, объект — Алистер Ферхара. Доказательство — нижнее белье объекта.

Свой кофе мэдчен Линдер выпила залпом и с отчетливой старушечьей интонацией произнесла:

— А раньше парни на девчонок спорили. Может, предупредить его?

— Что на его мужскую честь покушают три беспринципные хищницы? — вскинула брови Тирна. — Тебя побьют.

— Хищницы?

— Не-а, счастливые зрители. Нет, а что они хотели? Закрыть здесь сотню человек, без развлечений, без связи с большим миром. И дорфу ясно, что взрослые половозрелые люди способны развлечь себя сами.

Грета тяжело вздохнула и подумала, что взрослые люди могли бы устроить шахматный турнир. Или танцевальный конкурс. В общем, что-нибудь пристойное и никоим образом не касающееся некроманта.

— Говорят, сегодня будут танцы, — попыталась она сменить тему.

— Сто одиннадцать соискателей, из которых всего лишь трое парней, — протянула Тирна. — Знаешь, я хочу поспать с этой новостью. И тебе то же советую.

Подумав, мэдчен Линдер согласно кивнула и, переодевшись, забралась в постель.

— Приятного дневного сна.

— И тебе, — отозвалась Тирна.

Подруги проспали завтрак и с трудом проснулись к обеду. У Греты из-за долгого сна разболелась голова, и Тирна поделилась с ней зельем.

— Я не сказала тебе спасибо, — с намеком произнесла мэдчен Линдер. — Ты очень помогла мне после приема.

— О, уже знают? — Тирна нервно передернула плечами. — Что ж, надеюсь, меня не обнулили.

— Мне сказал дерр Ферхара, не думаю, что это стало достоянием общественности. Скорее, мне баллы снизили.

— Так давай после обеда посмотрим что там? Мы, кстати, после того испытания, в библиотеке, тоже ведь не видели баллы.

На обед собрались быстро. Грета смочила наколдованной водой хлопковое полотенчико и утерла лицо. Затем переоделось в подаренное Тирной платье. Ну а сама Тирна за минуту втиснулась в любимые брюки и, взлохматив короткую стрижку, вздохнула:

— Выйдем потом в парк?

— Конечно, а зачем?

— Курить хочу, — хмыкнула Тирна.

А мэдчен Линдер немного покраснела, она уже успела забыть о наличии у подруги такой вредной привычки.

— А ты не думала бросить? — осторожно спросила она.

— Стимула нет. Вот падет к моим сапогам прекрасный, сильный, работящий, верный столичный колдун — сразу брошу. А пока это чудо где-то бродит, я предпочту покурить. Ничто так не скрашивает ожидание, как тонкая, крепкая сигаретка.