Туалетный столик был расположен по правую сторону от кровати, а вот рабочего стола здесь не было. С другой стороны стояло кресло и небольшой угловой диван, а рядом кофейный столик. Платяной шкаф меня порадовал: большой, вместительный и полки располагались так, что гномикам в моем лице, можно было без проблем складывать одежду на самую верхнюю из полок.

Брат водрузил-таки поднос на столик и поманил рукой к себе. Желудок предательски загудел.

Поедая печенье с вареньем, только разгуляла себе аппетит, после чего отправила братца обратно на кухню, искать что посущественнее.

Искал это существенное он долго, поэтому, не выдержав, двинулась на первый этаж, на помощь брату.

Талин обнаружился там же, на кухне, с весьма озадаченным лицом, разглядывающий содержимое камеры. А оно было вполне-таки обширным.

– Помочь?

Брат не повернулся, а прям так, гипнотизируя холодильную камеру, кивнул.

Ох уж эти мужчины.

Теперь ее мурыжила взглядом уже я.

Так, что мы имеем: помидоры, ветчину, яйца, молоко, сыр, немного других овощей и уже начавшие портиться бананы.

– Может омлет сообразим? – глядя на брата, предложила я. Снова кивок и голодный ответный взгляд.

Хихикнула и побрела к варочной панели, Талин тут же отреагировал и зажег оную с помощью магии.

– Сама бы справилась.
– Но брат был не приклонен.

Омлет получился божественный или же, мы просто так проголодались. А еще я вспомнила о походе в лекарское крыло. Подруга обрадовала меня новостью, что кольцо было отправлено обратно к нерадивому кицунэ, а ее сердце снова принадлежало демону. Как будто во время фиктивной помолвки что-то менялось. Мое же настроение от этого лучше не стало. Толку-то? Ну конец фикции и что? Он теперь вон, с другой.

– Я спать хочу, - выдавила из себя зевок, который очень удивил брата.

– Так рано? – удивлению не было предела. Времени и, правда, еще было мало.

Поднявшись с места и относя сковородку на место, пояснила:

– Резерв, дабы наполнится, жжет энергию. Вот спать и тянет.

На это брат понятливо кивнул и отправил в выделенную мне комнату, спать.

Не берусь предположить, сколько прошло времени с момента моего ухода в сон до назойливого настойчивого стука в дверь, но последнему я была крайне не рада. Вставать не хотелось, поэтому решила просто проигнорировать. Но не тут-то было, посетитель оказался настырным.

Появление Чейза меня не порадовало, так же, как и его желание поговорить, а то, что я в порыве гнева ляпнула, подавно заставило прикусить язык и закрыть лицо руками.

Когда кицунэ подошел слишком близко, я не смогла скрыть дрожи. Обычная реакция на его присутствие. А вот того, что за этим последовало, никак не ожидала и не успела среагировать. Да и не хотелось. Хотелось хоть на миг поверить, что я ему не безразлична. Глупая женщина! Глупая, глупая.

Поцелуй, такой осторожный, как будто он боялся, что я оттолкну. А вместо этого получил ответ, неумелый, но полный надежды и уверенности.

На мое действие последовала очень приятная реакция. Кицунэ застонал, глухо, почти рыча. По-мужски. И прикусил мне губу, но не больно. Как будто не сдержал эмоции. Зарывшись в мои волосы, растрепал косу и потянул их на себя. Мне хотелось того же, но мои руки были зажаты его телом, поэтому дотянуться я не могла, зато его живот был в полном моем распоряжении.

Стыда не было, его заглушили такие незнакомые, но ужасно приятные эмоции. Поэтому запуская свою руку под уже помявшуюся рубашку, двигалась настойчиво и уверенно. Дыхание лиса участилось, а живот напрягся, став каменным. Но поцелуй он не прервал, наоборот, усилил напор. Отчего губы уже горели, а дыхания не хватало. Но никто не отстранился.

Я не знаю, в какой момент оказалась на коленях Чейза, прижатая к его разгоряченной груди, но осознание того, что это самой груди ничего из вещей не имеется, заставило задуматься. Когда успела?

Мое платье, к слову, было на месте и почти невредимо, исключением был лишь измятый подол. Посягательства были только с моей стороны, лис же ограничивался волосами и сжатой талией, за которую он и привлекал меня к себе. А я не могла оторваться от его груди. Игра мышц под моей рукой сводила с ума, а рычание, врывающееся мне в рот, было красноречивее любых слов. На которые сил не было ни у меня, ни у него.

Когда Чейз все же отстранился, вид у него был заполошенный, волосы растрепаны, моя длань таки добралась до них, и пусть они были слишком короткими, чтобы их можно было взлохматить как следует, но следы моих посягательств видны были отчетливо. Взгляд устремленных на меня глаз с расширенными зрачками, под которыми даже не было видно явного отличия – гетерохромии, смутил. Я опустила голову, отчетливо чувствуя, как пылают щеки, а губы горят.

– Люблю… - послышалось где-то на задворках сознания и не было понятно, толи это правда было произнесено, толи мне просто почудилось.