Опять же, эти товарищи вот только нарисовались в кабинете, когда бы успели? Или кто-то из присутствующих умеет читать

мысли и сразу же меня раскусил, ведь я только и думала о том, как скрыть свою уникальность.

От этого озарения внутри всё похолодело, а мысли закружили с ещё большей скоростью.

– Собственно, особая проверка в твоём случае даже не потребовалась. Эмилия бы точно узнала своего родного дядю, даже

если бы каким-то образом забыла однокурсника по Академии, - разъяснил сложившуюся ситуацию Анвиль.

Вот черт! Кажется, у меня с самого начала не было ни единого шанса отбрехаться от слов Оривии, так как обо всём уже

знали заранее. Ладно, хоть признали, что я не зомби-тварь, и то вперёд.

В ровесники Эмилии тут годился только Маг-алкаш-Теневик, так что с личностью однокурсника гадать не приходилось. То, что я его не «признала» в нашу первую встречу можно, ещё хоть как-то, объяснить. Например, моё наглое поведение можно

списать именно на то, что я знала этого человека и не переживала за последствия собственных поступков, а всё остальное

на то, что мне, как леди из столицы, было неподобающе бросаться на шею с криками радости от неожиданной встречи к

местному алкашу, пусть и старому знакомому. А вот не признать собственного дядюшку - это уже десять из десяти.

Интересно, кто из этих троих мой новоявленный родственничек?

Я даже развернулась на стуле так, чтобы можно было увидеть каждого мужчину и оценить их внешние данные. Все одной

возрастной категории - от сорока пяти до пятидесяти пяти лет, примерно, крепкие, без намёка на старческую дряхлость и

немощь. Спокойные настолько, что не распознать истинного отношения к данной ситуации. И никаких намёков на

родственную связь, даже по внешности не понять - у меня ни с одним из присутствующих мужчин совершенно нет ничего

общего.

И правду ли они мне сейчас сказали, или это и есть та самая проверка, которую я должна пройти? Я сейчас по глупости

признаюсь, что переселенка, а они может только этого от меня и ждут. Да вот только проблема в том, что при любом моём

ответе, даже, если я уйду в неосознанку и буду отрицать родство с одним из этих мужчин, я выдам себя со всеми потрохами.

Ну, ангелы, ну, удружили! Не пожелали оставлять мне воспоминания моей предшественницы, а мне сейчас выкручивайся из

щекотливых ситуаций.

– Веррес, ты закончил?

– Конечно. У девушки приличная защита естественного происхождения, никаких охранных блоков, как внешних, так и

внутренних, - говорил Веррес медленно, с толком, голосом тверже стали, от чего у меня возникло иррациональное желание

встать по стойке смирно и отрапортовать всю свою историю, начиная с детских лет.
– Несмотря на хорошую защиту, имеются

признаки ментального вмешательства. Иллюзии, даже самой незначительной, не наблюдаю.

У мужчины, что изначально маячил где-то позади меня, было благородного вида лицо с уже заметно проявляющимися

признаками возраста. Из-за нахмуренных бровей взгляд казался очень суровым и тяжелым. Средней длины волосы

аккуратно зачесаны назад так, что ни один волос не смеет спадать на лицо мужчины. Волосы и коротко стриженая борода

были абсолютно седыми, то ли из-за возраста, то ли из-за нервной работы.

– Итак? Мне повторить вопрос?

– Не стоит, память у меня хорошая. В прошлой жизни меня нарекли Лизаветой, - не совсем правдиво отвечаю я, ведь по

паспорту меня зовут Елизавета, но пусть будет так, вдруг у них тут какая-нибудь магическая чертовщина с истинными

именами? В книжках о таком писали.

– Незначительная ложь, - тут же оповестил Веррес всех присутствующих о моих махинациях. Анвиль на это сообщение даже

ухом не повёл, продолжая задавать вопросы.

– В какой стране ты жила до вмешательства Ариса?

– Вы, наверное, хотели спросить из какого я мира?

– Даже так?

– Разве я могу солгать?
– спрашиваю, намекая на ходячий детектор лжи у меня за спиной.
– Говорю как есть.

– Веррес, что скажешь?

– Не врёт. Но и я такого на своём веку не припомню. Думаю, стоит заглянуть в архивы и поискать информацию о подобных

явлениях.

Далее пошли вопросы о моём мире. Не стоит обманываться - мужчин исключительно интересовали условия, в которых

оказалась душа Эмилии.