Павлу стало казаться, что действительно ничего не было. Руки Татьяны уже ласкали его тело, усталость свинцово разлилась по всем членам. Водка подействовала непривычно быстро. Но, встряхнув головой, он все-таки резко встал и развернулся к Татьяне. Она смотрела на него влюбленными доверчивыми глазами. Так, как когда-то смотрела в заплеванный зал кинотеатра в Прокопьевске.

– Не ври, – устало и без ненависти произнес Павел. – Меня Стасик провел по мосткам как раз к тому месту, где сверху видно все, что происходит в твоей переодевалке.

– Подонок… – печально произнесла Татьяна и села за стол. Налила себе водки, выпила и снова подняла на него глаза, полные слез. – Не знаю, что ты там видел, но у меня с этим парнем ничего не было.

Этим признанием она совсем сбила Павла с панталыку. Он вдруг понял дальнейшую бессмысленность их разговора. На любое его обвинение она будет отвечать обидой и враньем. Оставалось одно – взять ее за волосы и вышвырнуть на лестничную клетку. Но на это у него не было сил. В таком случае, пусть остается? Ведь она вернулась к нему… Было от чего растеряться. Павел теперь больше ненавидел Стасика, потащившего его на эти гадские мостки.

Татьяна тихо всхлипывала и казалась ужасно несчастной, одинокой, всеми покинутой. Павел не смог подавить в себе жалость. Он подошел к ней и дрожащей рукой погладил по волосам. Она схватила эту руку и покрыла ее благодарными поцелуями. У Павла что-то оборвалось внутри. Он понял, что не готов потерять Татьяну. Поэтому проще ей поверить.

– У тебя не будет неприятностей? – сквозь слезы спросила она.

– Вряд ли. Документов при себе у меня не было. Посижу немного дома.

– Можно, я побуду с тобой? Мне теперь в театре тоже появляться не следует… Давай отключим телефоны и устроим медовый месяц?

Павел ничего не ответил. Она встала и молча повела его в спальню. На этот раз ему не пришлось прикидываться безразличным. Татьяна впервые думала только о нем. И он был счастлив. Мрачный Воркута, пыльные кулисы, перипетии драки и побега уплыли куда-то в потемки памяти, как обрывки тяжелого сна.

А тем временем в другом конце города на Таганке в отдельном кабинете одного из многочисленных ресторанчиков шел не менее крутой разговор. Трое солидных пожилых мужчин допрашивали Воркуту. Он сидел, набычившись, и отвечал односложно. Больше других возмущался толстый лысый господин со шрамом от уха до подбородка:

– Тебе что было поручено?! Нет, повтори. Может, тебя послали трахать по углам артисток? Тогда мы должны тебе заплатить. За каждую палку отдельно!

– Кривой, да успокойся ты. Он же не дурак, все понимает, – пытался смягчить гнев лысого представительный мужик, похожий на министерского служащего.

– Ты, Петр Семенович, в наши дела не лезь. Я поручил ему ответственнейшее задание – обложить Дрессира. Держать его под колпаком, а он вместо этого стал трахать его любовницу. Так ежели б по делу, кто ж против? Но теперь-то полностью засветились. Еще неизвестно, как он из ментовской машины слинял. Не нравится мне этот граф.

– Графа не трожь. Он в порядке. А то, что драку устроил, понятно. Кому приятно, когда твою бабу трахают.

– Я не трахал, – проворчал Воркута.

– Заткнись! – цыкнул на него Кривой. – Что будем делать? Маркелов вернется в Москву и сразу узнает о драке в театре.

Петр Семенович явно не желал нагнетать атмосферу и, немного подумав, предложил:

– В каждой ошибке есть начало новых возможностей. Раз уж так произошло, пусть Воркута войдет в контакт с графом. Они теперь вроде как молочные братья. Думаю, сумеют помириться. И начнем потихоньку работать через графа. Он крутится везде и наверняка будет нам полезен.

– Понял? – обратился Кривой к Воркуте.

– Понял. Лучше бы решили его замочить. Вернее было бы.

– Ну, это уж, голубчик, не тебе решать, – возмутился Петр Семенович.

Все трое посмотрели на четвертого участника разговора, не сказавшего ни одного слова. Тот молча кивнул головой в знак согласия.

Маркелов возвращался в Москву с противоречивыми мыслями. Он так и не дал окончательного согласия Апостолосу. Слишком велик был риск. Из Греции подобные авантюры, очевидно, кажутся детскими играми. На Западе не понимают, что при всем бардаке, творящемся в России, со стороны ФСК и МВД идет жесткий контроль за каждой более или менее крупной сделкой, за передвижениями известных бизнесменов, за оборотом капитала. Поэтому провал операции равносилен подписанию смертного приговора. Стоит ли влезать в это дело? Маркелов давно перешел на легальный бизнес и любые трения с законом воспринимал болезненно. Хотя, конечно, был вынужден постоянно искать обходные пути.

Но с другой стороны, предложение Апостолоса завораживало своей масштабностью, размахом и огромными прибылями. С такими деньгами даже в Америке можно начать собственный строительный бизнес и навсегда забыть постылую родину с ее лагерной начинкой. Маркелову было над чем ломать голову. Он даже не заметил, как самолет приземлился в аэропорту Шереметьево. Лавр терпеливо ждал его у левого выхода.

– С благополучным возвращением, хозяин, – улыбаясь, приветствовал его верный друг.

– Да, Лавр, та еще поездочка! – проворчал Маркелов и в окружении возникших по бокам охранников поспешил сесть в подъехавший к стеклянным дверям черный «мерседес». Расположился на заднем сиденье в центре. Рядом с водителем устроился Лавр. Машина резко набрала скорость и выскочила на шоссе, ведущее к Москве. Тут же следом за ними последовал тяжелый «ниссан-потрол». Водитель «мерседеса» по приказанию Лавра попытался оторваться от подозрительного преследователя. Но внедорожник тоже прибавил скорость и постепенно начал сокращать расстояние.