Из дому вышли Федор, с видом человека, не сумевшего извлечь из недавней ссоры с мачехой большого удовольствия, и Костя (кто, если не он?), напротив, поражающий жизнерадостностью. Невысокий, немолодой, толстеющий, лысеющий, с маленькими сверкающими глазками и подозрительно румяными щеками и носом.

Лайма неохотно отперла калитку. Гостей из милиции оказалось пятеро – исключительно мужчины. В выражении их лиц было что-то такое, отчего Катя взбодрилась. Она вдруг вспомнила, что мало кто из представителей сильного пола верит в разумность женщины. Возможно, Катино поведение они сочтут вполне естественным? Надо лишь акцентировать перед ними свой природный идиотизм (против факта не попрешь, она вела себя как идиотка) – и есть надежда переночевать в собственной постели. По большому счету, она была согласна и на чужую, лишь бы не казенную. Хотя особо симпатичных среди служителей закона, к сожалению, не наблюдалось.

– Это я вам звонила, – доложила Катя, с простодушной почтительностью глядя в глаза тому, кого за вальяжность произвела в начальники. – Я правильно поступила?

– Абсолютно, – согласился выбранный ею индивид. Катя решила, что ему слегка за сорок, хотя выглядел он на все пятьдесят. Разве раньше милиционер позволил бы себе подобную расхлябанность? Сутулится, живот вываливается из-под ремня. Тем лучше. Подобный тип вряд ли избалован вниманием дам. И Катя жалобно произнесла:

– Я ужасно перепугалась, но вы велели не уходить, поэтому я ждала.

– Прекрасно, девушка. Катя, да?

– Вы даже имя запомнили… – восхитилась Катя.

– Конечно. А я – Михаил Михайлович из отдела по раскрытию умышленных убийств. Обойдемся без званий, правильно?

Катя кивнула. Тем более, что звания у нее не было.

– А, вот он, труп! – обрадовался Михаил Михайлович. – Действительно тот самый Арт Тур?

Федор шагнул вперед, нагнулся к отцу, резко повернулся и бросился к ближайшим кустам, где его стошнило. Кате стало стыдно. Все-таки следовало предупредить семью! По крайней мере, удар не был бы столь неожиданным. Даже ее саму подташнивало, что уж говорить о близких убитого…

Похоже, проняло и Лайму.

– Он мертв? – изменившимся голосом уточнила она.

– Да, – ответил один из гостей (очевидно, милицейский врач).

– А две главы еще не дописаны! – в отчаянье вырвалось у Лаймы. – Черт, я говорила ему не запаздывать…

Она прикусила язык, да было уже поздно. Все уставились на безутешную вдову.

– У несчастного Артема, – своим обычным тоном произнесла она, – главным в жизни было искусство. То, что его лучшая книга осталась незавершенной, для него хуже смерти.

«Для тебя-то точно, – подумала Катя. – Все распланировано по дням – и такой облом. Конечно, можно нанять литературных негров, но Турищев только что сообщил в интервью, что еще не написал главного – развязки. Поэтому будет очевидно, что книгу заканчивал не он, и читатели наверняка этот конец раскритикуют».

– Вы здесь что-нибудь трогали? – обратился к Кате мужчина лет тридцати.

– Нет. Не знаю. Не помню.

– Так нет или да?

Катя действительно была не в силах припомнить и потому растерянно захлопала глазами в сторону Михаила Михайловича. Он в этом отношении казался более перспективным, чем молодой.

– Денис, не дави на девушку, она и без того в шоке. Катенька, я собираюсь лично курировать это дело, а вести его будет Денис Борисович Полухин. Если что, вы всегда можете обратиться ко мне.

– Правда? Спасибо вам, спасибо!

– Успокойтесь, Катенька, и припомните. Ох, какие холодные у вас ручки! Вот вы пришли сюда, и…

– Я вспомнила, – сказала Катя. – Благодаря вам я вспомнила. Я пришла и увидела, что Артем Андреевич лежит на скамейке. Я потрогала его… холодный, и на затылке рана. Потом я обошла беседку, нашла камень со следами крови. Я взяла его… Ой! – Катя и впрямь поняла, что сделала глупость, однако изобразила куда больше, чем чувствовала на самом деле. – Какая же я дурочка! Нельзя было брать его в руки, я стерла отпечатки пальцев, да? Простите меня, пожалуйста.

– Не забивайте свою головку чтением женских детективов, – посоветовал Михаил Михайлович. – Какие отпечатки на бугристом камне?

– А галстук на скамейке сложили вы? – с неодобрением вмешался Денис Борисович. Было видно, что хлопать на него глазами – напрасная трата времени. А ведь с ним тоже не мешало бы поладить. Начальник начальником, но непосредственный исполнитель не менее важен.

– Я сразу обратила внимание на сложенный галстук, – отрапортовала Катя. – Он так и лежал.

Снова мелькнула мысль, что какая-то мелочь в беседке изменилась, однако до конца додумать не удалось – помешала Лайма.

– А зачем вы вообще сюда пришли? – медленно и четко произнесла она. – После вчерашнего Артем не хотел вас больше видеть. Надеялись его разжалобить? Кто открыл вам калитку?

– Действительно, кто? – поддакнул Денис Борисович. – И что случилось вчера?

Вот и настал судьбоносный момент, а Катя даже не придумала, как бы половчее соврать. Или лучше сказать правду? Михаилу Михайловичу, разумеется. Если очень постараться, он поверит. Но демонстративно отстранять скептически настроенного Дениса Борисовича означает нажить опасного врага.