В своей среде я далеко не один был убежден в этом – наоборот! Но только я один считал, что данный вопрос достаточно важен, чтобы за громкими словами следовали политические действия. Поэтому сначала я связался через интернет с людьми, которые именно этим и занимались в различных сообществах, и первым делом договорился о встрече с профессиональными атеистами.

И если бы понадобилось, чтобы перед этой встречей известная капля переполнила чашу моего терпения, то, пожалуй, это и произошло, когда я вошел на станцию метро и оказался перед большим рекламным щитом, где на линованной школьной доске было написано белым рукописным шрифтом:

Ценности нуждаются в Боге!

Извините, что?! Сначала я нашел эту фразу не такой ужасной, как ее британские соответствия, ведь тут, в конце концов, не угрожают испепеляющим адом. Но чем больше я размышлял об этом в следующей поездке на метро, тем более ужасной начинала мне казаться немецкая версия религиозного высокомерия – она предполагает, что люди сами по себе не способны к развитию ценностей, а значит – у неверующих, таких как я, никаких ценностей нет вообще. И, как будто эта фраза сама по себе была недостаточно бесцеремонной, она исходила от организации, которая оставила кроваво-красный след террора в наших книгах по истории и до сих пор заправляет чрезвычайно успешным видом бизнеса:

Сначала церковь внушает людям свою веру, а потом бесстыдно ее использует.

В шоке от того, что я, как пассажир общественного транспорта в своем родном городе, столкнулся со столь безграничной наглостью, дома я навел справки о том, что это за кампания: Ценности нуждаются в Боге, – и чуть не упал со стула.

Дзынь: 19 860 евро.

Примерно спустя два года после того, как Хатун Сюрюджю за свой «западный образ жизни» была заколота собственным братом прямо на улице и там истекла кровью, правительство Берлина приняло решение ввести в средних школах этого культурного и столь мировоззренчески многообразного города курс государственной этики. Этот курс должен быть стать дополнением к конфессионально раздельному и добровольному в Берлине религиозному образованию. Задача курса состояла в том, чтобы позволить детям, чьи родители верят в разных богов, скорее общаться друг с другом, чем говорить друг о друге. Здесь они должны были узнать, что существуют разные мировоззрения и религии, требующие от своих последователей различных правил, но также и то, что небесные правила не стоят над мирским законом, даже если на чисто языковом уровне возникает естественным образом подобное впечатление.

Церковным лобби и партиям это явно не понравилось, а именно из-за того, что религиозное образование в Берлине, по их мнению, и без того не воспринималось бы всерьез. Поэтому они основали инициативу Pro Reli [5] , нашли влиятельных сторонников в политической сфере и в СМИ и бесцеремонно заявили, что Берлинский Сенат решил (обратите внимание!) отменить религиозное образование!

Конечно, это было совсем не так, но этой виртуозной ложью церковное лобби хотело не только помешать внедрению обязательных внеконфессиональных уроков этики, но и одновременно ввести в школьную программу обязательное конфессиональное религиозное обучение. В Берлине его нет до сих пор: участие в нем является добровольным, отметки заносятся в отдельный аттестат и никак не влияют на переход в следующие классы. Поэтому вместо того, чтобы вводить общий класс этики, представители Pro Reli теперь требуют, чтобы учащиеся выбирали между религией и этикой, – и в то же время религия должна стать стандартным предметом, то есть оцениваться и влиять на перевод в следующий класс так же, как математика, немецкий или английский.

Pro Reli якобы требовала свободы выбора, на самом же деле хотела ввести принудительное голосование и тем самым ограничить свободу. А поскольку от организации, претендующей на то, что она изобрела любовь к ближнему (и, следовательно, благотворительность), в действительности ответственна за тысячелетие мрака и порчи, ожидать можно было чего угодно, в меня вселилась тревога.

Pro Reli хотела добиться на референдуме того, чтобы теперь ученицы и ученики могли успешно изучать и в Берлине предметы не только научные, но и религиозные.

Объединившись с финансово сильными партнерами, компания, по-видимому, пустила в ход все средства и вскоре по всему городу, в основном в метро и на пригородных станциях, разместила плакаты, где в различных формах повторялась преднамеренная и целенаправленная ложь: мол, Берлинский Сенат хочет отменить религиозное образование, и это вопреки тому, что ценности сообщаются нам исключительно Богом! То же самое внушалось через радиорекламу, через многочисленные газетные статьи и интервью и через заявления личного характера: Ангела Меркель, Франк-Вальтер Штайнмайер, Вольфганг Тирзе, Андреа Налес, но также и Гюнтер Яух, и даже столь умные люди, как Эккарт фон Хирш-хаузен, без всякого сожаления поддержали эту кампанию богопоклонников «Пеппи Длинныйчулок»: ведь они издавна делали мир таким, каким он им нравится! [6] 6

С такими краплеными тузами в рукаве активисты Pro Reli устремились не только в церкви, но и на улицы, собирая там подписи для проведения референдума – с умеренным успехом: крайний срок подходил к концу, а подписей было недостаточно. И берлинцы, как и я раньше, подумали: «Религия? Да ведь она мне совершенно по фигу!»

И поскольку ГОСПОДУ и его наземному экипажу могло помочь разве что чудо – оно-то и произошло: в образе Берлинской Транспортной Компании.

Те, которые принципиально не допускали никакого сбора подписей в своей сфере бизнеса, сделали-таки для Pro Reli первое и последнее исключение в истории общественного транспорта. Целые полчища записных христиан ринулись в вагоны и в автобусы, рассказывали людям, что они сами думали – что Берлинский Сенат хочет упразднить религиозное обучение, а они, напротив, выступают за свободу, – в общем, им удалось до истечения срока набрать достаточно имен тех людей, которые либо действительно считали, что отдельное религиозное образование будет способствовать диалогу религий, либо просто подписались как сомневающиеся.

День за днем следил я за всем этим цирком и никак не мог понять, почему же религия была мне раньше безразлична, – такое меня охватило негодование!

Дзынь: 19 900 евро.

На пике этого негодования я написал свои первые посты на соответствующих страницах Фейсбука, сразу попал в команду виртуального планирования кампании по отправке атеистических автобусов также и на территории Германии, и вскоре меня пригласили на первую реальную встречу.

Так что однажды после полудня я прошел через задворки Кройцберга в офис рекламного агентства, где шестеро других активистов встречались уже во второй раз – и одним из них был политолог Карстен Фрерк. Впервые я оказался в компании людей, хотя и незнакомых, но, как и я, возмущенных высокомерием религиозного лобби и его наглой ложью. И раз уж я смог наконец дать выход своему негодованию, то говорил бы еще долго, если бы меня не перебил один из активистов.