После этого случая мы все решили оставаться в Кочо, хотя угрозы продолжались. Через несколько месяцев после парламентских выборов 2010 года американцы вывели свои войска, и страна погрузилась в хаос борьбы за власть разных группировок. Каждый день по всему Ираку взрывались бомбы, убивая шиитских паломников или детей в Багдаде; с каждым взрывом наши надежды на мир после ухода американцев таяли. Езиды, владевшие в Багдаде магазинами алкогольных напитков, становились жертвами экстремистов, и наш народ старался укрыться в дальних городках и деревнях.

Вскоре после этого антиправительственные протесты в Тунисе перекинулись на Сирию, где президент Башар аль-Асад быстро и жестоко подавил их. К 2012 году Сирия погрузилась в пучину гражданской войны. В хаосе и неразберихе возникла новая экстремистская группировка, назвавшая себя «Исламским государством Ирака и аль-Шама (Сирии)», которая быстро набирала популярность в Ираке. Вскоре она захватила крупные участки Сирии и пересекла границу с Ираком, где ее приветствовали жители суннитских деревень.

Два года спустя ИГИЛ полностью сломило сопротивление иракской армии на севере страны; военные покинули свои позиции и сдали их врагу, которого поначалу ошибочно считали слабым. В июне 2014 года ИГИЛ захватило Мосул, второй по величине город Ирака, находящийся всего в восьмидесяти милях от Кочо.

После падения Мосула Региональное правительство Курдистана (КРГ) прислало дополнительные отряды пешмерга для охраны Синджара и езидских поселений. Приехавшие на грузовиках солдаты уверяли, что они защитят нас. Некоторые наши люди, напуганные усилением ИГИЛ, считали, что в Иракском Курдистане безопаснее. Они хотели покинуть Синджар и переехать в курдские лагеря, куда наряду с сирийскими беженцами уже стекались христиане, шииты и сунниты. Но курдские власти советовали нам этого не делать. Езидов, направлявшихся в Иракский Курдистан, останавливали и отправляли обратно. Курды на блокпостах вокруг деревень говорили, что беспокоиться нам не о чем.

Некоторые уверяли, что оставаться в Кочо сродни самоубийству. «Мы с трех сторон окружены ДАИШ! [2] » – восклицали они, и были правы: к врагу не вела только одна дорога от нас в Сирию. Но жители Кочо были гордыми. Мы не хотели оставлять свое имущество, нажитое тяжелым трудом: бетонные дома, на которые семьи копили всю жизнь, школы, стада овец, комнаты, где рождались наши дети. Кроме того, многие иракцы сомневались в праве езидов на Синджар, и нам казалось, что если мы уедем, то докажем их правоту; они подумают, что мы не так уж и привязаны к этим местам. Ахмед Джассо созвал собрание в джевате и объявил общее решение: «Остаемся!» Наверное, он верил, что нам помогут наши добрососедские отношения с арабами-суннитами. И мы остались.

Моя мать старалась поддерживать в нашем доме обычный распорядок, но все же мы с подозрением относились к каждому чужаку и любому угрожающему звуку. Однажды июльской ночью, часов в одиннадцать, мы с Адки, Катрин, Хайри и Хезни пошли измельчить сено для животных. Летом слишком жарко, поэтому мы обычно работали на ферме после ужина, когда светила луна, а воздух был прохладнее. Мы шли медленно. Измельчать сено – тяжелая работа, и никто из нас не спешил за нее браться. Мы всегда возвращались домой, с головы до ног покрытые пылью, с зудом по всему телу и с мозолями на руках.

Потом мы все же приступили к работе, мы с Катрин стояли в прицепе и складывали сено, которое другие подавали нам с земли. При этом мы перебрасывались шутками, но меньше обычного. В открытом поле видно далеко вокруг, и нас не покидали мысли о том, что же происходит там, в темноте. Неожиданно дорога на юг озарилась огнями. Мы замерли. Огни становились все ярче. К нам приближалась целая колонна больших бронированных грузовиков вроде тех, которые перевозят солдат.

«Уходим», – пробормотала Катрин. Мы с ней испугались сильнее всех. Но Адки отказалась. «Нам нужно работать, – сказала она, подбрасывая пригоршни сена в измельчитель. – Нельзя же все время бояться».

Хайри отработал девять лет в патрульной службе и лучше других знал, что происходит за пределами Кочо. Отшвырнув сено, он прислонил ладонь к глазам, защищая их от света фар. «Это колонна «Исламского государства», – сказал он. – Похоже, его боевики направляются к границе с Сирией». Никто не ожидал, что они так близко от нас.

ИГИЛ прибыло на окраину Кочо ранним утром 3 августа 2014 года, еще до восхода солнца. Когда появились первые грузовики, я лежала на расстеленном на крыше матрасе между Адки и Дималь. Воздух летом в Ираке жаркий и пыльный, но мне все равно нравилось спать снаружи, как и ездить в кузове, а не в душной кабине. Мы разгородили крышу так, чтобы получились отдельные места для супругов с их небольшими семьями, но могли шептаться сквозь перегородки и переговариваться через крыши. Обычно я легко засыпала под голоса соседей, обсуждающих прошедший день или тихо молящихся. Кроме того, после того как Ирак охватило насилие, нам казалось, что на крышах безопаснее, потому что можно заранее заметить, кто к нам едет.

В ту ночь никто не спал. За несколько часов до этого ИГИЛ неожиданно напало на несколько соседних деревень, заставив езидов покинуть свои дома и в спешке направиться к горе Синджар. Боевики убили тех из оставшихся, кто отказался переходить в ислам, а затем погнались за беглецами, расстреливая их или перерезая им горло. В тишине сельского утра шум их грузовиков казался взрывами гранат. Мы в страхе съежились и прижались друг к другу.

ИГИЛ захватило Синджар легко, встретив сопротивление только со стороны сотен мужчин-езидов, защищавших свои поселения с оружием в руках; боеприпасы у них скоро кончились. Чуть погодя мы узнали, что многие наши соседи, арабы-сунниты, приветствовали боевиков и даже присоединялись к ним. Они перекрывали дороги и выгоняли всех, кроме суннитов, из деревень вокруг Кочо, а потом грабили дома езидов вместе с террористами.