– Оттуда и знаю, – прервала его воспоминания Надя.

– Верно, туда путь держим, – кивнул Кандид. – По этому поводу и к тебе предложение есть. Чего просто так бензин жечь, без дела мотаться? Поехали на север, в резервацию? По дороге мы будем за безопасность отвечать, а ты за движение. Услуга за услугу, все честно.

– А от кого ты собрался меня защищать? – искренне удивилась девочка.

– Как от кого?! От мертвецов, конечно!

– Ха! – Надя открыла окно, прицельным щелчком пальцев отправила окурок наружу. – Я их не боюсь, я же тебе говорила об этом. У меня иммунитет.

Кандид почесал затылок, вопросительно глянул на Философа. Тот пожал плечами, тоже не понимая, о чем идет речь. Иммунитет к чему? К мертвецам? Не бывает такого, они всех жрут без разбора.

– Что еще за иммунитет такой?

– Они не замечают меня. А может, и замечают, просто за свою принимают, наверное. Не знаю, как это действует, но меня они не трогают, просто проходят мимо. Как только началось это все, я обратила внимание на это странное их поведение. Всех жрут, а мимо меня проходят.

– Врешь! – не вытерпел Философ. – Докажи!

– Что мне, к зомбакам прыгать в пасть?

– А хоть бы и так!

– Философ, ты пыл поумерь, – холодно сказал Кандид. – Даже если у нее и в самом деле этот иммунитет, у нас-то нет его. Мимо нее пройдут, а нас не пропустят.

– Да врет она все! – обиделся Философ и отвернулся глядеть в окно.

– Ты не переживай, – попытался успокоить девочку Кандид, видя, как та начинает закипать. – Мы никому не скажем, это твое дело.

– Трое могут хранить секрет, если двое из них мертвы. – Надя улыбнулась такой «ангельской» улыбкой, что всем стало не по себе. – Конечно, никому не скажете. Кому говорить-то? Мертвы кругом все.

В затянувшейся тишине было слышно, как воет ветер за окном и натужно гудит мотор машины, иногда покашливая и чихая.

– Ладно, считайте, что уговорили, – наконец произнесла Надя, доставая из пачки очередную сигарету. – Хотя уговорщики из вас так себе. Так уж и быть, довезу вас до «Света», мне спешить некуда, а вы парни веселые, особенно пухлый.

– Я не пухлый! – возмущенно прошипел Философ, но девочка уже не слушала его, чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и, пуская кольца дыма по салону, начала мурлыкать под нос незамысловатый мотивчик.

Ближе к вечеру, когда мертвый город остался далеко позади, решили сделать остановку. Машина тормознула у придорожного магазинчика, давно заброшенного, но с еще целыми витринами. Путники вышли наружу, начали осматриваться.

– Здесь заночуем, – сказал Кандид, разминая затекшую спину. Боль в ноге стихла, осталась лишь гудящая усталость глубоко в мышцах, к которой давно уже привык за столько недель пути пешком.

– Почему здесь? – тут же откликнулся Философ, сморщив нос. – Воняет тут.

– Поблизости не видно мертвяков, само строение хоть и небольшое, но есть где укрыться. В машине резону спать нет.

Философ молча согласился. Зашли в магазин. Внутри пахло пылью и сыростью, в углах пищали мыши, а под потолком разместилась целая стайка летучих мышей. Пронзительным криком Философ их тут же выгнал прочь.

Беглое изучение коробок и витрин дало свои результаты – нашли пачку чая, пакет с макаронами, две вздувшиеся банки кильки. Кильку выкинули сразу, не рискуя открыть, а вот макароны решили сварить.

Развели костерок, приготовили нехитрый ужин. Без аппетита поели. Философ сразу ушел в уголок, обустраивать себе кровать для ночевки, Кандид остался с Надеждой у костра.

– И давно ты одна ходишь? – спросил он просто так, чтобы как-то поддержать разговор.

– С самого начала, как обрушилось Сияние. – Надя достала сигарету, засунула в уголок губ.

– Не рано тебе папиросы смолить? – угрюмо поинтересовался мужчина.

Девочка процедила:

– Не рано, – и глянула исподлобья на собеседника таким волчьим взглядом, от которого стало не по себе. Глаза не ребенка, но старика, повидавшего многое. Слишком знакомый взгляд. Слишком. С первых дней, когда его родные заразились, он стал смотреть на мир так же.

Кандид с трудом сглотнул подступающий ком, заставив себя не думать об их смерти. Больше вопросов задавать не хотелось.

Надя взяла рюкзак, достала оттуда небольшой пакетик с белым порошком.

– Ты чего, еще и этой дрянью травишься?! – не вытерпел Кандид.

Надя не ответила. Отсыпала щепотку на ладонь и в два вдоха снюхала дурман. Кандид выругался.

– Травишь ведь себя! И в чем разница между ожившими мертвецами и тобой под этим делом?

Севшим как будто только после сна голосом девочка процедила: