— Рэми, взгляни на меня.

Я помотала головой, не открывая глаз.

— Ты даже не представляешь, как волшебно прекрасна. Я не застал сидхе, они ушли раньше, чем я родился, и всегда считал, что описываемая красота их женщин — это выдумки. Я ошибался. Ты совершенство, Рэми. Даже под личиной мальчишки ты очаровывала всех встречных, хотя они и не понимали этого. А сейчас ты не только манишь и притягиваешь душевно и эмоционально, от тебя невозможно отвести глаз. К тебе хочется хотя бы просто прикасаться, как к произведению искусства. Ты мне не просто нравишься, Рэми. И я хочу тебя: как женщину, как сидхе, как мою малышку, как разумное существо, как невероятный волшебный талант, как мое сокровище, как прекраснейшее из созданий этого мира. Но я хочу тебя всю. Понимаешь? Всю целиком, с душой, телом, разумом и сердцем. И чтобы ты тоже приняла меня всего, и не из жалости и дружбы, как сейчас. Я же вижу, что ты обижена на меня, отталкиваешь и не принимаешь, не веришь, хотя и не гонишь прочь. Я это заслужил, но… Дай нам обоим время. Надеюсь, что вскоре меня перестанет так ломать и корежить, я прекращу безумствовать и пугать тебя (да и себя, не буду врать) своими дикими порывами, вновь стану адекватным. А ты привыкнешь, опять станешь доверять как раньше и примешь меня. Не бойся, я не стану торопить. Я принял меры, и тебе ничего не угрожает.

— Какие еще меры? — прошептала я, удивленно глянув сквозь ресницы. Он вообще о чем?

Щеки горели от его признания, а в груди словно маленькое солнышко разгоралось. Всё же я ему нравлюсь не как зверушка, ставшая сокровищем дракона. Он считает меня красивой. И хочет, чтобы между нами всё было иначе, чем сейчас.

— Какие надо. На остальные вопросы я отвечу позднее, малыш. Я услышал тебя и обещаю, что всё расскажу. И о своей семье, и о причинах ненависти к сидхе, и о том, как жил до того, как попал под суд. Не спеши, хорошо? У нас впереди вечность, и я обязательно поведаю тебе всё, что ты захочешь узнать. А сейчас тебе пора принимать лекарство. Чем хочешь заняться днем?

— Последний вопрос, раз уж мы говорили о Хельге, — внезапно вспомнила я кое о чем. — Я была на казни… Она в какой-то момент взглянула на меня и, как мне показалось, узнала. Но мы точно не знакомы. Что это было? Или она знала мою маму?

— Думаю, да. Альенда ведь жила здесь, — повел он рукой, имея в виду мое жилище. — Она была талантлива, не зря дом называется Музыкальным. Так что я вполне допускаю, что они были знакомы лично либо же Хельга слышала и неоднократно видела Альенду в Тьяре. Мы почти все тут друг друга знаем. И ты узнаешь со временем. Но хватит уже о прошлом. Снова спрошу: чем бы ты хотела заняться днем?

Все серьезные разговоры и прояснение сложившейся ситуации мы отложили на потом. И так уж слишком много было сказано в первые два дня, когда я очнулась после срыва. И я, и Дарио понимали, что мы еще вернемся и к моим вопросам, оставшимся пока без ответов, и к… ну не знаю, просто попыткам наладить отношения. Но позднее, сейчас моя главная задача не нервничать и вернуться в нормальное состояние.

Днем я в основном спала. Силы возвращались медленно. Поэтому я просыпалась ненадолго, принимала лекарства, ела, терпела сеансы восстанавливающего массажа, а потом вновь незаметно уплывала в дрему.

Рядом всё время были или Ирма, или Дарио. Заходили слуги, чтобы пожелать мне скорейшего выздоровления и узнать о пожеланиях. Линда и Марша перестали пугливо дергаться в присутствии внезапно свалившегося нам всем на голову нервного дракона, перестилали постель и быстро прибирались в комнате, пока я была в ванне или сидела закутанная в пушистый плед на руках у Дарио.

Как я уже сказала, мы с ним больше не возвращались к теме наших взаимоотношений. Он так же безвылазно торчал рядом со мной, только с той разницей, что сейчас читал что-нибудь, пока я дремала днем, или же спал рядом со мной ночью, прижавшись так, что порой шелохнуться невозможно было.

На четвертые сутки мне удалось наконец-то встать самой и, пусть пошатываясь и опираясь на руку добровольного помощника, добрести до ванной и обратно. С этого момента я начала стремительно возвращаться к нормальному состоянию.

Через неделю приехал целитель. Осмотрел меня, просканировал и, довольно улыбаясь, заявил:

— Ну вот, совсем другое дело, леди. Вы полностью оправились. Можете вставать, потихоньку втягиваться в свой привычный образ жизни. И поздравляю, вы теперь полностью сформировавшийся маг с восстановившимся резервом, прекрасными каналами силы. Можете плести заклинания в свое удовольствие сколько угодно. Всем остальным теперь тоже можно заниматься без ограничений, — лукаво покосился он на Дарио.

— «Всем остальным» — это чем? — тут же заподозрила я подвох.

— Всем — это всем, юная леди. Думаю, ваш дракон сам вам объяснит.

До меня медленно начало доходить, о чем речь, и меня залило краской. Аж жарко стало от таких намеков и подозрений. Да как он посмел?! Такие вещи не обсуждаются с посторонними!

Дарио с независимым видом смотрел в окно, игнорируя мой взгляд, направленный на него. Только вот его аура меняла цвета. То фиолетовая была, то сменилась на бледно-зеленую, то вдруг стала розовой…

— Ах да, леди, — обратился ко мне целитель, заметив, на кого обращено мое внимание. — Настоятельно рекомендую изучить книги, в которых описываются аура и ее свойства у разных разумных существ, а также влияние на ее окраску и форму эмоций, намерений и физического состояния. Вы теперь видите тонкие материи, вам будет полезно разобраться.

Когда маг ушел, я позвала свою тень:

— Ирма, мне нужна книга про строение и свойства ауры. Завтра едем в библиотеку.

— Ну уж нет! — тут же очутился у постели дракон. — Ты слишком торопишься, Рэми. Постельный режим целитель отменил, но отправляться в поездку после двухнедельной болезни с постельным режимом — это самоубийство. Ирма привезет тебе эту книгу из библиотеки.