— Кажется, у меня проблемы, — пробормотал Вандрик, уставившись на кусок железа, вокруг которого расползалось пятно крови.

Он дышал часто и неглубоко, как-то неуклюже прижимал руку к боку рядом с торчащим обломком. Марори молчала. Что тут говорить? Клинок застрял аккуратно с правой стороны, наверняка пробил печень. Места для раны хуже не придумаешь.

— Мне нужно его вытащить, - сказала Марори, примериваясь к обломку. На режущей кромке остались вмятины от чьего-то меча или топора, на зазубринах виднелись кусочки кожи.

— Брось, Тринадцатая, мы оба знаем, что я не жилец.
– Вандрик кашлянул, осклабился - и вдруг стал так до боли похож на Крэйла, что Марори невольно отшатнулась, часто-часто заморгала, чтобы развеять наваждение.
– У меня осталась пара минут.

— Ты такой же упрямый, каким и был, - пробормотала она, как только волна паники схлынула. Her, это не Крэйл. Слава темным и Светлым, совсем не Крэйл!

— Значит, вспомнила.
– В его глазах появилось немое разочарование.
– Жаль. Я тут как раз раздумывал над тем, чтобы облегчить душу перед тем, как отправляться в пекло.

— Поздновато для признаний, не находишь?

— Пожалуй. Мы выигрываем? — пробормотал он чуть заплетающимся языком, стуча зубами. Заметно побледнел и пытался справится со стучащими зубами. — Надавали печатникам по задницам?

— Кажется, да, — ответил Марори, таращась на свои окровавленные ладони. — Мне нужно достать эту дрянь, Вандрик. Просто полежи минутку, хорошо?

— Брось, - попытался отмахнуться он, но уронил руку обратно на землю.
– Черт, старый стал, раньше меня такими царапинами было не остановить.

— Ничего, мы тебя подлатаем, Шаэдис, - стараясь казаться храброй, подбадривала Марори, мысленно обзывая себя трижды лгуньей и трусихой. Под ним столько крови, что и дураку ясно

— не жилец. Даже у силы шанатаров есть пределы возможного. И сегодня, похоже, Вандрик слишком далеко заступил за черту.

Сатис присел на корточки, посмотрел на нее с невысказанным вопросом.

— У меня получится, — сказал она, хмурясь и зачем-то вытирая руки о штаны. Терла так сильно, что кожа раскалилась, словно приложили к сковороде. — Подержишь его, а я вытяну, хорошо?

Сатис молча кивнул.

— Не соглашайся, мужик, не бери грех на душу, - пресно пошутил Вандрик.
– Просто эта мелкая поганка решила на мне отыграться. Знаешь, Тринадцатая, а ты ведь была моим всем.

— Заткнись уже!
– прикрикнула на него Марори. Обеими руками взялась за клинок, наплевав на то, что режущие кромки вспороли ладонь.
– Сатис?

Порождение молча придавило Вандрика к земле.

— А, хрен с вами... Гр-р...

Марори потянул, но обломок и с места не сдвинулся. Потянула еще раз, и из раны вокруг клинка выступила кровь.

— Черт!
– Марори потянула еще, стараясь не делать это слишком резко.

Вандрик дернулся, ругаясь на чем свет стоит.

Марори стиснула зубы, собралась с силами - и рванула на себя что есть сил.

— Твою мать!
– прохрипел Шаэдис-старший, выгибаясь, словно его прошибло током.

Марори не обращала внимания на его ругань: скинула куртку, оторвала край рубашки и прижала его к дыре в боку шанатара. Ткань мгновенно промокла от крови.

— Еще чуть-чуть... Потерпи, Вандрик, ты не умрешь так просто. Ты нужен Крэйлу.

Она бормотала абы что. Сатис приволок новую порцию тряпья, очевидно, содранного с убитых печатников. Вандрик даже нашел силы на короткий смешок.

— Надо же, так и подохну под этими сраными тряпками, - прохрипел в перерывах между приступами натужного кашля. Марори попыталась его перемотать, но неуклюжие пальцы отказывались слушаться. Руки вязли в его крови, в голове поднимался удушливый туман отчаяния: это все бесполезно.

— Знобит, - теперь уже почти шепотом посетовал Шаэдис-старший.

Марори торопливо укрыла его своей курткой.

— Так лучше? — Она подоткнул края ткани, перекрывая доступ холоду.
– Я не дам тебе умереть, слышишь? Не вздумай, Вандрик.

— Марори, ты должна за ним присматривать, - пробормотал Вандрик, глядя куда-то сквозь нее.

— Сам присмотришь, - с какой-то детской грубостью огрызнулась она.

— Ты... его защита.
– Вандрик снова закашлялся.
– Проклятье... Тринадцатая... Не ты...

Вандрик сглотнул - и замер. Кожа на лице подернулась россыпью черных трещин.