Гасконцы были известны своей храбростью, недаром из них формировали полк мушкетеров королей Франции. Гасконь была бедной провинцией – леса, дюны, песок, бушующий океан… И обедневшие гасконские дворяне могли предложить королю только свою безрассудную храбрость и шпагу. Из гасконцев хорошо известен Генрих Наваррский, впоследствии король Франции Генрих IV Великий,

Жан-Арман дю Пейре, граф де Тревиль, капитан-лейтенант французских королевских мушкетёров и, конечно же – Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф д’Артаньян, впоследствии капитан мушкетёров короля Франции: Впрочем, и Атос (д’Атоц) и Арамис (д’Арамиц), тоже были гасконцами – это реальные исторические личности.

До сих пор сохранился гасконский язык, как диалект окситанского языка, который иногда рассматривается как самостоятельный романский язык. Этот язык распространён во Франции в Гаскони и Беарне, в части департаментов Атлантические Пиренеи, Верхние Пиренеи, Ланды, Жер, Верхняя Гаронна, Ло и Гаронна и Арьеж, в большей части Жиронды, а также в Испании – в небольшой долине Валь-д’Аран на северо-западе Каталонии. В мире гасконским языком владеет около 250 тысяч человек.

Следующими моими попутчиками были отец с 12-летним сыном, они приехали из Тулузы в отпуск на Серебряный берег. Я попросил у них почту тоже. Отец сказал: "Если только Себастьен будет писать, мне не до этого". Что ж,– сказал я мальчику, – жизнь школьника из Тулузы тоже вполне интересный предмет. Может быть, напишешь мне что-нибудь о своей школе!" Себастьен предпочел бумагу смартфону и его адрес у меня сохранился. С этими своими попутчиками я продвинулся вперед еще на десять километров [15, 16].

В автомобиле, который остановился на этот раз, ехала целая семья. За рулем – муж (Филипп), рядом жена (София), а на заднем сидении в детском кресле – прелестная маленькая Лола. Она была настолько загорелой, что я принял ее за африканку и все ломал голову, кем она приходится этим совсем не смуглым французам. Беседа наша была довольно оживленной, София была рада такому сюрпризу – русскому пешему туристу посреди Аквитании. Лола вообще на меня смотрела как на деда Мороза, особенно когда я пообещал, что обязательно напишу им из Москвы.

И тут я взвалил себе на душу тяжелый камень, наступив на те же грабли. Я попросил Софию занести адрес ко мне в контакты! Она все подробно там записала и показала мне экран: "Так?" – "Так,– сказал я, – и выключил экран смартфона.

Они возвращались с пляжа в свой родной городок и довезли меня до него. Когда их машина скрылась за углом, я решил посмотреть на их адрес еще раз и … не нашел его в контактах. Только тут до меня дошло, что я не сохранил этот адрес и не смогу выполнить свое обещание! А девочка так доверчиво на меня смотрела! Что же делать? Я помнил их имена и тут же записал их. Потом я посмотрел в навигаторе, как называется городок, куда они меня привезли, и записал его название тоже. И что удивительно – по этой скудной информации позже удалось их найти через социальные сети [17-19]!

Итак, еще 24 километра позади. Осталось 49. В утешение за мой промах, следующие попутчики, которых послал мне ангел – тоже были семьей из трех человек. А может у ангелов игры такие? Такой же молчаливый муж сидел за рулем, такая же пышка-хохотушка жена – рядом. Но, в отличие от Софии – не брюнетка, а блондинка. А на заднем сидении – не дочка 5 лет, а сын лет восьми. Как бы соседний вариант параллельной реальности, который отличается от предыдущего только в деталях!

Тут уж я не оплошал! Попросил Эвелин (так звали женщину) написать адрес на бумаге. Проверил, все ли буквы в нем понятны и даже застегнул молнию на рюкзаке, положив адрес в него [20-22].

Эти мои попутчики ехали на какую-то ферму и смогли подбросить меня всего на 12 км, оставалось еще 37. Машин почти не было, но я был уверен в успехе. И видимо моя одинокая фигура посреди полей вызывала острое желание помочь. Только две машины проехали мимо, третья остановилась. Правда супружеская пара, которая помогла мне преодолеть еще 8 километров, не захотела давать мне электронную почту. "Ну, тогда хоть назовите свои имена, а то останетесь безымянными в моей книге", – сказал я. Они рассмеялись и представились. Более того, собственноручно написали свои имена в моей записной книжке. Их звали Бригитт и Даниэль де Мимизан [23,24].

Солнце уже садилось, когда я остановил последнюю за этот день машину. Ломая все стереотипы о высокомерии богачей, это был шикарный черный Мерседес. Адрес этого моего попутчика (звали его Жан Клод Дюпор), я наконец-то сумел сохранить в контактах смартфона. Он и поныне там [25].

Жан-Клод оказался респектабельным пенсионером из городка Паранти-ан-Борн. Там он меня и высадил. По пути он рассказал мне, что сейчас в Паранти проходит фестиваль баскской культуры. Так что теоретически у меня появился шанс к ней приобщиться. Мой ангел продолжал выполнять мое желание о басках! Надеюсь, он не огорчился тому, что я не стал бродить по городку в поисках мероприятий фестиваля, а сразу направился в сторону Бискарроса. Ведь до него оставалось еще 14 километров. Мои действия были понятны. На Францию спускалась ночь, и надо было искать место для стоянки.

Пройдя по шоссе около километра, я пролез под проволочную ограду придорожного луга. В траве я нашел полузаросшую дорогу, ведущая к группе деревьев поодаль. Возле них я и поставил свою палатку практически наощупь, прямо в высокой траве.

По плану: Бискаросс-Аркашон (31,2 км). Пеший маршрут через дюну Пила.

На самом деле:

Моя палатка и я, восседавший возле нее за легким завтраком, были полностью скрыты в высокой траве. Совсем новое ощущение, примерно как в детской книжке "В стране дремучих трав". Накануне я остановился просто потому , что увидел первое подходящее место для палатки. Однако, теперь, при свете дня, оказалось, что оно же было и последним – дальше пути просто не было. Поэтому после укладки рюкзака, я вернулся к шоссе по собственным следам и снова двинулся к Бискарроссу, пытаясь застопить попутную машину.