Алекс с тоской подумал: «Ну вот, началось…» – и торопливо заговорил:

– Нет. Я вообще никогда не был в США. Я всю жизнь прожил в России, в Саратовской области, на Волге, в городе Энгельс. Дело в том, что… – и осекся, прерванный новым взрывом хриплого хохота.

– Испугался! Ой, не могу! – хохотал дед, хлопая себя по ляжкам. Алекс же замер, лихорадочно размышляя, как поскорее выбраться из этой комнаты. Пожалуй, Дитрих был прав относительно своего прадеда. Тот уже действительно немного того… или не немного…

– Видел бы ты свою рожу… – довольно заявил дед, успокаиваясь. – Хотя на Карла ты действительно немного похож. Если приглядываться… Ты марки собираешь?

– Что? – столь резкий переход темы застал Алекса врасплох. – Марки? Я?

– Ну, да, – серьезно кивнул дед. – Марки. Я собирал, когда был молодым. У меня было двенадцать альбомов. Потом продал. В двадцать один год. Деньги были нужны – ну и… Сейчас жалею.

– Ну-у-у… в детстве собирал, – соврал Алекс. – Недолго.

– Ха, значит, и бонистика тебя точно привлечет! – с воодушевлением заявил дед. После чего резво вскочил и пошаркал к столу.

– Вот, – торжественно заявил он, вернувшись, – смотри. Это банкноты Швейцарии. Выпуска тысяча девятьсот четырнадцатого года. Начальный комплект – пять, десять и двадцать франков. Были выпущены на немецком, французском и итальянском языках. А это доллары США того же года. Пять и десять долларов. Эти вообще можно предъявлять в любой банк как обычное платежное средство. Берешь?

– Э-э-э… – растеряно начал Алекс, но дед не дал ему возможности отказаться.

– Ты не волнуйся насчет плохого состояния. Деньги самые настоящие. Я их обнаружил вот здесь, – он снова вскочил и прошаркал к стене, где надавил на пятиугольный камень неправильной формы, который с натугой повернулся, открыв небольшую нишу. – Наверное, кто-то сделал тайник и забыл про него. Или вообще помер, не успев никому ничего рассказать… – Дед хрипло хохотнул. – Так что они точно настоящие – никаких аукционов или покупки через Интернет. И насчет цены не беспокойся. Как другу urenkel – отдам дешево. Сколько у тебя сейчас франков?

– Ну-у-у… пятьдесят, – ответил Алекс. На первой же заправке он на всякий случай снял в банкомате пятьдесят швейцарских франков. Конечно, Швейцария – развитая страна, и карточки здесь принимают везде, но случаи бывают разные. Вон парни в клубе рассказывали, как им во время одного из туров по Татрам пришлось договариваться с каким-то диким фермером на тракторе, чтобы он подвез их и разбитые мотоциклы до ближайшего городка. И тот почему-то наотрез отказывался и взять евро, и заехать в городок, чтобы они сняли денег в банкомате. Пришлось собирать по карманам все наличные кроны…

– Давай, – решительно произнес дед. И когда растерянный Алекс вытащил из кошелька сложенную купюру, быстро цапнул ее и всучил ему конверт со старыми деньгами. – Бери! – После чего решительно указал на дверь: – Все, иди. Я устал.

Добравшись наконец до комнаты Дитриха, Алекс обессиленно рухнул на кровать. Да уж, приключеньице… Но прийти в себя ему не дали.

– Ты уже здесь? – констатировал очевидное Дитрих, открывая дверь и заходя в комнату. – Ты извини, я сегодня виноват перед тобой… – тут он замер, уставившись на конверт в руке Алекса, а потом негромко выругался: – Вот scheie! Urgrovater опять принялся за свое… Сколько ты ему заплатил за этот мусор?

– Пятьдесят франков, – несколько испуганно отозвался Алекс, – а что?

– Ну это еще ничего… – облегченно выдохнул Дитрих. – Но все равно тебе лучше прямо пораньше сдернуть, – и пояснил: – У деда слабое сердце, а он любит пропустить пару-тройку рюмок кирша с приятелями в деревенской kneipe. Поэтому mutter отобрала у него все деньги и карточки. Вот он и придумал себе подобный способ заработка – ловит кого из гостей, кто не в курсе, и всучивает ему этот старый мусор, который обнаружил в каком-то тайнике в своей комнате.

– Мусор? – настороженно уточнил Алекс. Не то чтобы он действительно вдруг воспылал желанием заняться бонистикой, да и деньги были отданы не очень большие. И, если уж быть до конца честным, он был даже рад отделаться пятьюдесятью франками за возможность слинять из комнаты деда. Но ощущение, что его снова развели как лоха, ему все-таки очень не нравилось.

– Нет, банкноты действительно настоящие, хоть и старые. Просто мелкие и потрепанные. Поэтому стоят очень мало. Крупные и относительно ценные в тайнике тоже были. Причем не только франки – еще и доллары, и фунты стерлингов, насколько я помню. Видно, кто-то из предков заначку сделал на черный день. Или копил на что-то. Но воспользоваться почему-то так и не сумел… Но те mutter забрала. А вот такие, мелкие и потрепанные, оставила. Дед тогда сильно разнервничался, так что она сочла за лучшее не отбирать все. Думала, что с мелкими он ничего сделать не сможет. В таком состоянии их даже через Интернет не продашь – только обменять в банке, до которого деду никак не добраться. А он вишь как приспособился… – Дитрих усмехнулся. – Но если она выяснит, откуда у него снова появились деньги на выпивку, а дед, можешь мне поверить, с утра точно слиняет в деревенскую kneipe, – нам обоим не поздоровится. Ну я-то ладно, выдержу. Не в первый раз. А вот тебе лучше уехать до того.

– Понятно, – уныло отозвался Алекс. Да уж, можно констатировать, что все его планы и надежды на эту поездку дружно ухнули в трубу. Причем канализационную. Впрочем… он покосился на Дитриха – может, все и не так плохо. Дед же сказал, что семья и друзья для швейцарцев – разные миры. Так что, может, Дитрих наконец-то включит его в круг своих близких друзей? Хотя бы под воздействием чувства вины. Это было бы достойным вознаграждением за все те проблемы, в которые швейцарец втянул его этим своим приглашением…