Реплика может работать через тысячи лет, когда оригинала давным-давно нет на белом свете. Реплика заботливых родителей сможет воспитывать малыша, появившегося на свет через двадцать тысяч лет в шестидесяти световых годах, не важно — в виде голограммы или образа на экране.

— Достаточно. Напомните, как вас зовут.

— Роб Ваксман.

— Не могли бы вы слетать к нам в Монголию и выступить на семинаре? Все оплатим. Только, пожалуйста, лично. С вашей репликой еще успеем пообщаться.

— Хорошо, в Монголию, так в Монголию. Явлюсь собственной персоной, а реплика будет отвечать на вопросы после доклада.

— Что ж, у нас уже есть Рыжий Ваксман, теперь будет и Черный…

— О, смотрите, там, кажется, еще несколько потенциальных рекрутов хотят пообщаться…

— Похоже, мир начал меняться, — сказал Роланд.

— Да, — согласился Алекс, — увидеть столько осмысленных лиц в одном месте я никак не ожидал. Что-то и вправду меняется.

— Сидим мы в своей резервации и ничего не видим оттуда. Если и выбираемся, то галопом. Вот и не заметили важных перемен, — добавил Джин.

Все трое ошиблись. Мир как таковой не менялся. Просто в нем начала кристаллизоваться тончайшая прослойка, которая изменит мир лет через 20–30. Ее-то они и увидели в конференц-зале ЦЕРНа.

Нам всегда интересно, как аукаются в мире наши действия и заявления, и мы лезем в Сеть, выковыривая там высказывания и комментарии в свой адрес, радуемся и огорчаемся. В этом нет ничего предосудительного, человек должен чувствовать обратную связь. Мы лезем в Сеть и чаще всего разочаровываемся — не тем, что реакция на нас отрицательна, а тем, что она слабая. Обычно слабоположительная. Именно это и обнаружили наши герои через несколько дней после пресс-конференции, просматривая упоминания о ней. Крупные информационные агентства лишь одной строкой упомянули сам факт мероприятия, несмотря на то, что их корреспонденты были в зале и даже задавали вопросы. Видимо, с их точки зрения информационный повод оказался слабоват.

— Камень, кинутый нами в болото, оказался слишком маленьким, — подытожил Алекс.

— Или болото слишком вязким, — добавил Роланд.

— Просто вы бездарно провели пресс-конференцию, — выдвинул свою версию Хосе. Впрочем, если бы вы провели ее замечательно, результат был бы тот же, поскольку мир бездарен сам по себе как таковой.

— Ну так я и говорю — болото! Но в этом болоте водятся чудесные экземпляры. Вот письмо пришло на публичный ящик Ковчега от школьника. Зачитать?

— Давай, может быть, развеемся немного.

— «Дорогие профессора Александр Селин, Роланд Вольф и Юджин Куни!

Меня зовут Уильям Пак, я учусь в девятом классе средней школы города Стамбула. Прослушав Вашу пресс-конференцию, я твердо решил посвятить свою жизнь “Ковчегу”. Я увлекаюсь физикой, математикой и биологией. Школа у нас плохая, но я много занимаюсь самостоятельно. Научился дифференцировать и брать простые интегралы. Сейчас тренируюсь решать обыкновенные дифференциальные уравнения на компьютере. Изучил специальную теорию относительности, умею решать задачи по релятивистской механике с помощью четырехвекторов. У меня к вам вопрос: куда мне лучше поступать через два года, чтобы потом наверняка устроиться на работу по “Ковчегу”? Я бы начал готовиться к поступлению прямо сейчас. Также я буду читать литературу по проекту и думать, чем именно займусь в будущем.

Искренне Ваш,

Билл Пак»

— Парня надо срочно вытаскивать к нам пока не погас. Когда экзамены в интернат при физфаке?

— Через месяц. Но тут часто возникают проблемы с родителями.

— На этот случай есть заочная школа. В любом случае парню надо срочно ответить. Кто возьмется? — спросил Алекс. — А впрочем, чего это я уступаю такого вундеркинда. Сам отвечу и сам займусь. А как интригующе звучит: Билл Пак из Стамбула!

Личный ангел

Алексу кто-то позвонил с незнакомого номера.

— Профессор Селин?

— Так точно.

— Это говорит Пол Дорс.

— Кто-кто?

— Дорс, Пол Дорс. Тот самый.

Алекс замолчал на несколько секунд, не зная, что сказать.

— Да, я внимательно слушаю.

— Я прекрасно понимаю, как вы ко мне относитесь. Поэтому не надо пытаться соблюдать политес. У меня к вам есть предложение, касающееся Ковчега. Думаю, если вы примете мое предложение, это сильно повысит шансы вашего замысла.

— Что же, отношение у нас к вам действительно сложное. Но Ковчег превыше всего. Я готов обсудить ваше предложение.

— Для этого вам лучше всего прилететь в мою тмутаракань вместе с профессором Вольфом. Это далековато — двадцать часов по воздуху, но я закажу вам первый класс, долетите с комфортом. Выбирайте время, удобное для вас, но лучше не тянуть. Сейчас получите сообщение со всеми подробностями. От вас потребуется лишь назвать дату.

— Спасибо, полагаю, мы способны назвать дату сегодня же.