Настя колебалась. Желание помочь, такое привычное для нее, столкнулось с каким-то другим ощущением, и то, второе ощущение, было против. Это же ее чувства, подруги, вот пусть она сама с ними и разбирается!

– А давай я тебя научу, как я это делаю, и ты сама сможешь? – такое простое решение, как оно ей раньше не приходило!

– Как это – сама? Я сама не умею!

– Ну так я и предлагаю научить! Там очень просто, тебе нужно все свои ощущения увидеть как-бы отдельно от себя, как облачко, отделить от себя, а потом им сказать, что ты их любишь, и они растворятся!

– Кого я люблю? – подруга аж плакать перестала от удивления, – ощущения?

– Ну да, вот все то, что ты испытываешь, скажи этому всему, что ты их любишь! И что все будет хорошо…

– То есть, меня парень бросил, мне хреново, а ты мне предлагаешь какие-то там ощущения любить? – голос подруги звучал обиженно и с претензией, – то же мне, подруга называется! Просто помоги, тебе трудно, что ли?

Настя и хотела помочь, но, видать, как-то не так выразилась… Колебания качнулись в сторону обычного человеколюбия, да и несложно же было быстренько поработать с чувствами обиженной.

– Ну хочешь, я тебе контрамарку на новый спектакль достану? Ты же любишь театр, – просительно пропела подруга и Настя сдалась.

Сосредоточилась, закрыла глаза, прикоснулась, увидела облачко, отстранилась, сказала нужные слова, убедилась в том, что оно растворилось, выдохнула, открыла глаза.

У подруги высохли слезы, распрямилась спина, заблестели глаза.

– Ну вот, другое дело! Как ты это делаешь – ума не приложу!

Она встала и пошла к дверям. Задержалась у зеркала, поправила платье, подмигнула сама себе.

– С меня контрамарка! Да, и можно я девочкам скажу, что ты такие штуки умеешь делать? Есть знакомая одна, ее муж бросил недавно, к молодой ушел, она прям плачет-плачет, а ты же можешь помочь, верно?

Настя только кивнула в ответ.

Она помогла знакомой, потом знакомой знакомой, потом еще одной… В качестве благодарности женщины приносили ей шоколадки, тортики, а те, кто постарше – коньячок или винишко, а одна и вовсе с набором дорогой бижутерии пришла… Настя стала секретной «палочкой-выручалочкой» для тех женщин в округе, которые страдали от одиночества, или от того, что их не любили, или бросили, или обидели… Она слушала их рассказы, очень похожие один на другой, все больше и больше убеждаясь, что они все совершенно самостоятельно предпринимали те действия, которые приводили к появлению их болезненных эмоций, но стоило ей только заикнуться об этом, женщины обиженно поджимали губы и молчали, а некоторые и вовсе вскакивали и уходили, держа сумки под мышкой, всем своим видом выражая негодование по поводу «этой малолетней пигалицы, которая жизни не знает, а советы раздает».

Эти эмоции Настя тоже считывала, и ей становилось не по себе, как будто болезненные состояния женщин не уходили вместе с ними, а оставались с Настей, может быть, в надежде, что удастся, наконец, освободиться из плена. Через несколько десятков встреч Настя обнаружила, что ей необязательно прикасаться к человеку, чтобы взять его эмоции себе, даже видеть человека стало необязательно, она вполне могла помочь и по телефону, а потом и разговаривать стало ненужно, достаточно было просто получить сообщение. Она мысленно настраивалась на человека, обратившегося за помощью, и видела его мысли и эмоции, как будто на экране перед собой, и легко могла с ними работать.

Следующее открытие было еще более интересным. Наблюдая за людьми, она видела, как люди ненавидели и боялись своих эмоций, всеми силами избегая их или пытаясь от них убежать, и чем сильнее было сопротивление людей, тем больше эмоции к ним приближались, как будто в какой-то странной игре в догонялки, где догоняющий просто догоняет, без желания причинить вред, а убегающий отчаянно убегает, но при этом они оба словно находятся в маленькой комнатке, из которой убежать невозможно. Более того, чем быстрее они пытались бежать, или были в иллюзии, что бегут, тем больше становились эмоции и накрывали человека, как волна. Смотрящий со стороны нейтральный наблюдатель мог бы сказать человеку: «Остановись, ты не сможешь от этого убежать, как бы ты не пытался. Позволь этой волне пройти через тебя. Она не причинит тебе вреда, она просто схлынет, тебе нужно сконцентрироваться, замереть и дождаться этого». И это и было то, чего люди не могли сделать. Им было так больно, или страшно, или тоскливо, что это перекрывало любые разумные доводы. Иногда Насте хотелось взять и встряхнуть очередную брошенную дамочку, упивающуюся своим несчастьем и крикнуть ей в ухо: «Проснись! Ты сама создала ситуацию, так прими ее, просто дай своим чувствам выйти!»

Но она этого не делала, ибо знала, что ее не поймут. А потом и ситуация изменилась. Компания, в которой она работала, обанкротилась, и она осталась без работы. Найти новую было несложно, но прошлая ее устраивала по деньгам, да и от дома была недалеко, и ей хотелось найти что-то подобное. Ее подруга – та самая, которая целовала лучших друзей своих парней – как раз пришла к ней в очередной раз за помощью, Настя помогла, и они пили чай на кухне и болтали.

– Зачем тебе вообще искать работу, бери деньги с клиентов и все, – подруга с аппетитом поглощала шоколадные печенья, – еще больше заработаешь, и ходить никуда не надо, сами придут.

– Ты шутишь? Ты серьезно думаешь, что люди согласятся платить?

– Те, кто хоть раз был у тебя, легко согласятся. Я давно удивлялась, почему ты денег не берешь, но ты всегда была малахольная, никто другой бы не стал ничего делать забесплатно…

– И даже ты бы платила?

– Ну, если можно не платить, то нужно не платить, но я лучше тебе заплачу и выйду от тебя, как огурчик, чем буду мучаться сидеть… Раз я знаю, что есть вариант не страдать, то зачем страдать? Да и люди больше ценят то, за что платят. Попробуй, увидишь, как пойдет.