Я доедаю мясо с несвойственной леди прожорливостью, и Джекзен передает мне еще один вертел.

— Спасибо. Ты отведешь меня в свою деревню?

Он снова выпячивает свой подбородок.

— Джекзен возьмет Софию в деревню. София — Мать Ксрен.

Я почти уверена, что не все поняла.

— Что такое Ксрен?

Он окидывает взглядом все вокруг.

— Все есть Ксрен. Дом. Жизнь. Территория.

— Ох… Вся эта местность называется Ксрен?

Он хмурится.

— Все есть Ксрен.

— Мир? Эта планета

Он выпячивает свой подбородок и улыбается.

— Планета Ксрен.

— Хорошо. Эта планета называется Ксрен. И у нее есть мать, — он смотрит на меня загадочным взглядом на своем инопланетном лице. — Теперь у Ксрен есть Мать.

Я понятия не имею, что он имеет в виду, но уверена, что скоро это пойму.

Вздохнув и снова посмотрев на небо, я замечаю, что не вижу звезд — наверное, сейчас облачно.

Я отпиваю немного сока. Джекзен передает мне другой точно такой же мешочек, но немного меньше.

Я принюхиваюсь.

— Ну и ну… У тебя есть текила, — потому что это пахнет точно так же. Наверняка это какой-то спиртной напиток.

— София не пить много, — предупреждает Джезен. — Делать очень безумным. Немного делает нас счастливыми и расслабленными.

Я отпиваю глоток и сразу начинаю кашлять.

— Да, он… он довольно крепкий.

Это более терпкая жидкость, чем текила, которую я пробовала раньше, возможно из-за высокого содержания алкоголя.

Некоторое время мы сидим в тишине. И это не неловкая тишина. Спокойное поведение Джекзена опускает меня на землю и заставляет почувствовать первые маленькие крохи оптимизма. В конце концов, это может сработать. Он прекрасно заботился обо мне, вспомнить хотя бы его первый инопланетный способ поздороваться. И все это время он был идеальным джентльменом.

Когда я думаю о том, как он пробовал меня, лаская киску, я чувствую искры, которые проносятся сквозь мое тело. Должна признаться, что я сильно возбуждена. Что-то эротичное есть в происходящем сейчас. Он сильный и мускулистый воин, свет от костра мерцает на его мужественном лице, и опустив взгляд вниз, я замечаю довольно большую выпуклость спереди его штанов. Будто я женщина на доисторической Земле и сижу у костра со своей парой. Это интересная мысль. И я думаю, что не-текила, которую я выпила, стерла все мои последние сомнения против чего-то интимного. Я ощущаю себя снова в безопасности и все это благодаря ему. Так что я могу позволить другим эмоциям, а не просто страху и безнадежности, просочиться сквозь меня и взять вверх над моими чувствами. Сексуальное возбуждение — примитивная вещь. Но это примитивная планета.

Пока я обдумываю эту мысль, капля дождя падает мне на руку.

Джекзен заворачивает кое-что из еды, которую он жарил, в листья и затем указывает на маленькую палатку.

— Дождь. Палатка будет держать сухо.

Я подползаю под ткань и ложусь. Это довольно маленькая палатка, но для Джекзена тоже будет место. Он помещает свои вещи в маленькое отверстие, а затем заползает сам, прикрепляя небольшую завесу ткани на вход. Так мы будем защищены от дождя со всех сторон.

Капли барабанят по ткани, и я остро осознаю, что большой инопланетный воин теперь лежит рядом со мной. Его запах мужской и свежий, и я чувствую, как его большое тело нагревает воздух в этом ограниченном пространстве.

Я хочу прильнуть к нему, но не-текила была не такой крепкой, чтобы я смогла набраться смелости сделать это.

Вместо этого я касаюсь полос на его груди.

— Ты родился с ними?

Он хмурится и отвечает.

— Не родиться. Приходит со зрелостью, — трещит переводчик, но теперь перестаю обращать внимания на грамматику, и просто наслаждаюсь его голосом. — У мальчиков нет. Только у мужчин.

Я прослеживаю полоски пальцем. Его кожа гладкая, а полосы имеют другую структуру ткани.

— Что-то наподобие маскировки?

Он пожимает плечами.

— Показывает, что воин опытный. Мудрый. Находящийся под защитой.

Я позволяю пальцу следовать за полосами вниз туда, где они уходят в его килт. Его живот плоский и твердый, и мое дыхание застревает у меня в горле от мысли о том, что я могу найти, если я позволю своему пальцу продолжить следовать вниз. Кажется, я вижу, как его выпуклость дергается. Возможно, он думает о том же.

— У меня нет никаких полос, — говорю я и расстегиваю рубашку, удивляя саму себя. На задворках своего сознания я понимаю, что это возмутительно быстро, но с другой стороны здесь никого, кто бы мог это видеть. Только Джекзен. И он уже видел меня.

О, черт возьми, неужели я это делаю? Я действительно хочу его.

Он смотрит на меня, но колеблется. Я беру его большую руку и кладу ее на свое плечо.

— Видишь? Никаких полос. Ни у кого с моей планеты нет их. Только у некоторых животных. Вы бы назвали их маленькими.

Он гладит мою руку пальцем.

— Гладкая, — говорит он. — Милая.

Если бы такие незамысловатые комплименты мне сказал кто-то другой, я бы, возможно, даже слушать не стала, но его слова переворачивают что-то во мне и заставляют покраснеть.