Шрифт:
– Лучше сядь в кресло.
– Почему? – спросил Сергей Леонидович.
– Ну… понимаешь… собственно говоря, – забормотал Николай, – я не нужен совсем… уже…
– Уже не нужен, – тихо повторил хозяин, – ты хочешь сказать, что…
Николай сделал глубокий вдох и выдохнул.
– Exitus letalis.
– Что? – прошептала Тоня.
– Фася умер, – пояснил Николай, – простите. Мне жаль. Я не могу ничего сделать.
Глава 10
– Умер? – переспросил Макс. – Вот так просто? Вчера он выглядел совершенно здоровым.
– Сетовал на духоту, когда ему предложили кондиционер посильнее включить, он отказался. Сказал, что озноб начнется. Его уже несколько дней то в пот, то в трясучку кидало, – пробормотала я.
– На улице, несмотря на сентябрь, жарко и влажно, – нашел объяснение Костин, – мне тоже кажется, что кислорода в комнате нет. Клиент никак не походил на недужного. Я уверен, что на вскрытии найдут тромб или аневризму, ну да я не доктор.
– Алевтине стало плохо, ее уложили в кровать, – продолжала я. – Все перешли в столовую. Тоня забегала по комнате, начала есть все, что на столе было. Похоже, она из тех, кто стресс забрасывает едой. За считаные минуты слопала пироги, штук пять, несколько кусков хлеба с маслом, сыр… Еще что-то, потом ушла. Сергей Леонидович общался сначала со «Скорой», затем с полицией. Петр не ехидничал, не ерничал, был подавлен. Сказал, что в последнее время ругался со старшим братом, злился на Афанасия за глупости, которые тот нес.
– Какие? – оживился Макс.
– Например, тот сказал Петру: «Зачем ты меня в воду столкнул?» Петя несказанно удивился: «Когда?» «Неделю назад, – объявил брат, – когда мы на море ездили!» Младший брат любит подкалывать членов семьи. Он мне признался, что частенько подтрунивал над Афанасием. А тот, цитирую Петра Сергеевича: «Вообще без чувства юмора, все всерьез воспринимал».
Услышав ответ Афанасия, Петя удивился:
– На какое море? Мы же всегда только в начале октября в Италию летаем. Июль-август-сентябрь там жара нереальная.
– Хватит спорить, – рассердился Афанасий. – Думаешь, я идиот? Не помню, как мы вместе за буйки в Коктебеле заплыли?
Вот тут Петя опешил. Коктебель? Семья Кирпичниковых давно имеет собственный дом на юге Италии. Они не летают на российские курорты!
– Ты меня столкнул с палубы нашей яхты, – завел Фася.
– У нас ее нет, – возразил Петя.
– Кого? – прищурился Афанасий.
– Чего, – поправил Петя, – никто не владеет плавсредством. Хотя, прости, есть надувные матрасы.
– Из-за тебя я здорово ушибся, – не утихал Афанасий. – Понятно, что ты не хочешь извиняться!
С этими словами он ушел, в комнате появилась Антонина и задала вопрос:
– Почему ты сидишь с таким видом, словно тебя по голове пыльным мешком стукнули?
Петя передал Тоне беседу с Афанасием, сестра скорчила гримасу.
– Ты Фасю постоянно донимаешь, вот он и решил с тобой твоим же оружием бороться. Придумал ерунду и с самым честным видом выложил.
– Он так никогда не поступал, – возразил Петя.
– А теперь начал, – захихикала Антонина, – если зайца долго бить, он научится спички зажигать. Ты над Фаськой без конца подтрунивал, а он, как тот кролик, за коробок схватился.
– Зачем он нам-то небылицы плел? – изумился Костин. – Главное, так складно, все одно к одному. Я ему поверил.
– Аналогично, – кивнул Макс, – я заметил парочку нестыковок, но они вполне объяснимы. Детство Афанасия не вчера закончилось, людям свойственно часть событий забывать, часть перепутать. И он нам аванс заплатил.
– Деньги надо вернуть, – сказала я, – прямо сейчас.
– Думаю, лучше после похорон, – предложил Володя, – в семье горе. А тут мы с рублями.
– Лампуша, как полагаешь, с кем у Афанасия в семье сложились наименее теплые отношения? – спросил Макс.
– С Петром, – предположила я, – мне показалось, что младший брат недолюбливает старшего. Может, зависть.
– По идее, должно быть наоборот, – заспорил Костин? – Петя успешный человек, врач, работает вместе с отцом. Фил, я не ошибаюсь?
– Ни на грамм, – ответил наш компьютерщик, глядя в экран, – Петр Сергеевич всегда и везде первый. Одни пятерки в школе, институте, блестяще защитил кандидатскую. Сейчас заведует в центре Сергея Леонидовича педиатрическим отделением.
– Мне казалось, что у Кирпичникова психиатрическая лечебница, – удивилась я.
– Полагаешь, детей сумасшедших не бывает? – усмехнулся Филипп. – Да все подростки со съехавшей крышей. В отделение Петра принимают больных от семи до тридцати лет.
– Хороши малыши на четвертом десятке, – покачал головой Костин.