— Тебе не обязательно знать, где я. Иди гуляй.

— Боже мой, Адель! Сколько ты выпила?

— Чтоб ты знал, я трезвая. И вообще, это всё говорю не я, а моё расстроенное воображение. Знаешь, если бы я знала, что всё так получится… — она замолчала и продолжила — то всё равно бы захотела с тобой познакомиться. Мне больно, поэтому я больше не хочу с тобой говорить. Я тебя ненавижу.

— Да ты дура просто! Извини, что я ору, но я люблю тебя, чокнутую! Ты меня так разозлила и расстроила тогда, как никто другой! Я наговорил тебе всякой ерунды, сам не знаю зачем. Прости меня, только пожалуйста, езжай домой.

Аделия молчала.

— Пожалуйста, я прошу тебя — продолжил Отто — скажи мне, где ты, я волнуюсь. Я же не могу позвонить Джери и сказать, что ты пьяная болтаешься по городу.

— Я не болтаюсь, а сижу. А Элли всё равно нет дома, поэтому нет смысла в том, чтобы тревожить её.

— Вызови такси себе. Адель, я снова хочу говорить с тобой вечерами.

— Ты думаешь, что это так просто? Сначала сказать, что ты был не один, а теперь взять свои слова обратно. Невозможно так просто всё выбросить из головы.

— Давай мы поговорим, когда ты приедешь домой?

— Пока, Отти.

— Хорошо, что, хотя бы Отти.

— Пока — повторила она и положила трубку.

Наконец, вызвав такси, Аделия практически уснула на заднем сидении. Как бы она не злилась, ей стало легче, потому что, возможно, Отто теперь и правда сказал правду. Но, вспоминая то, что он написал ей, сердце снова сводила непонятная боль. На город опускалась ночь. Свет придорожных огней заставлял впадать в спячку. Она вышла у своего дома, и уже у входной двери обнаружила, что ключа от квартиры не было.

— Голова моя дурная — произнесла она и села на лавочку.

Раздался телефонный звонок.

— Ты доехала? — спросил Отто.

— Да.

— Ты уже дома?

— Нет, я сижу под подъездом — успокоившись, ответила она.

— Прости меня за то, что я наговорил всякой ерунды, просто я ненавижу, когда бросают трубки.

— Я теперь тоже.

— Адель, послушай, у меня правда кроме тебя никого нет, я очень люблю тебя.

— Я знаю.

— Почему ты не идёшь домой?

— У меня нет ключа. Он остался дома, когда я захлопнула дверь. И ещё, мне холодно.

— Это просто ты отходишь после текилы.

— Думаешь?

— Знаю — улыбаясь, ответил он.

— Ты прости меня.

— За что?

— Я не должна была бросать трубку.

— Этот не ты виновата, просто у меня скверный характер.

— Мне многому предстоит у тебя научиться, Отти.

— Люблю твоё «Отти».

— Я знаю.

— Ты ведь не уходишь?

— В смысле?

— Ну ты сказала, что уходишь от меня.

— Ага, конечно, от тебя так просто уйдёшь — сказала она и добавила — я знаю, что ты сейчас улыбаешься.

— Я так люблю тебя.

— И я люблю тебя.

— Моя малышка, подожди, пожалуйста, я сейчас наберу Элли и скажу, что ты под подъездом сидишь.

— Она не приедет всё равно.

— Не волнуйся. Я сейчас договорюсь.

Аделия сидела у дома и теперь снова чувствовала, как счастье приятной дрожью растекается по телу. Погода уже не казалось холодной и противной, люди были другими. Ночь была другой.

— Что, домой попасть не можешь? — радостной подбегая, спросила Элли.

— Что ты тут делаешь?

— Адди, ты — алкоголичка! Я еще полчаса назад выехала, а тут Отто только что позвонил и оказалось, что ты как раз под дверью сидишь.

— Спасибо, что приехала. Я уже замёрзла.

— На улице тепло. Это тебе от другого холодно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я люблю текилу.

— Чудная ты.

— Пойдём домой, хватит болтать.

Комната снова казалась очень уютной. Аделия завернулась в плед и пыталась пить горячий чай, но из головы не выходил он.

Раздался звонок.

— Адди, как ты?

— Привет, Джери — расстроено ответила она — хорошо. Уже сплю.

— Я отвлекаю?

— Нет, но я уже спать хочу.

— Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи.

— И тебе тоже.

— Малышка, осталось пять с половиной месяцев.

— До чего?

— Вообще-то до нашей свадьбы. Ты помнишь?

— Да. Конечно, помню.

— Я завтра заеду за тобой.

— Куда-то поедем?

— Да, всё завтра расскажу.

— Тогда хорошо.

— Спокойной ночи, Адди.