Они снова уселись на лавку. Аделия обнимала его плечи. Отто обнимал её одной рукой. Они просто сидели и мечтали. Мечтали о том, что когда-нибудь они так же будут гулять рядом, вокруг будут бегать дети, что Отто будет на них за что-нибудь ругаться, а Аделия будет их защищать. Они мечтали, хотя, может быть, оба знали, что такого не будет никогда.

— Можно спросить тебя?

— Конечно.

— Почему ты согласилась выйти замуж?

— В смысле?

— Всегда есть причина, по которой человек идёт на такой поступок.

Аделия молчала.

— Почему ты молчишь? Или причины нет?

— Есть.

— Какая?

— Я не хочу тебе сейчас об этом говорить. Расскажу в другой раз.

— Почему?

— Пожалуйста, Отти, не сегодня.

— Хорошо — коротко ответил он и спрятал свою голову в её волосах.

— Я хочу кое-что сделать! — неожиданно громко закричала Аделия и подскочила, смеясь.

— Больная — рассмеявшись, ответил Отто и покачал головой.

Она оббежала лавочку с другой стороны и крепко обняла его за плечи. Щека к щеке. Отто улыбнулся.

— Какая же ты сумасшедшая.

— Я всегда мечтала так сделать — ответила она и поцеловала его в щёку.

— Я тоже так хотел.

Аделия обрадованно вернулась к нему на колени и поцеловала его в шею. Он дрогнул.

— Не делай больше так — сглатывая комок в горле, произнёс он.

— Почему? Не нравится?

— Очень нравится. Только не здесь.

— Хорошо.

— Я не хочу об этом говорить, но через полтора часа у меня поезд. Нужно уже потихонечку собираться.

— Ты совсем не можешь остаться? — с надеждой спросила она и почувствовала, как к глазам начинают подступать слёзы.

— Маленькая, только не плачь. Адель, я не навсегда. Я скоро вернусь и заберу тебя с собой.

— Обещаешь?

— Да.

Минуты отъездов всегда печальны. Кажется, ждал, ждал, дождался и потом снова придётся ждать. Грустно отпускать. Отпускать, когда нет возможности задержаться. В такие минуты кажется, что каждое мгновение может что-то продлить и изменить. В такое время важна каждая минута, и время хочется остановить. Но… нет. Время непослушно и безжалостно с теми, кому его не хватает.

Всю дорогу обратно они ехали молча. Аделия с трудом сдерживала слёзы, потому что знала, что Отто очень не любит таких слёз. Он же сдерживал себя, чтобы не увести её с собой. Они вышли за одну остановку до вокзала.

— Теперь я поеду на вокзал, а ты домой — коротко произнёс он и поцеловал её руку.

— Почему? Я хочу тебя проводить.

— Я не люблю прощаний.

Аделия уже практически не могла сдерживаться, и чем больше он смешил её, чем больше пытался поднять ей настроение, тем сильнее сжималось её сердце от боли, которая разламывала кости по частям.

— Адель, я вернусь и заберу тебя.

— Когда?

— Скоро.

— Еще минутку.

— Нельзя. Иначе мы с тобой не попрощаемся никогда.

— Я знаю.

Отто взял её лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза.

— Я люблю тебя, моя Адель.

— И я люблю тебя — ответила она и почувствовала, как одна слеза всё же вырвалась наружу.

— Сегодня ночью встретимся, как всегда?

— Конечно.

— Я буду ждать тебя.

Аделия шла домой, совершенно не замечая того, что на улице уже разливался дождь. Сердце ликовало и танцевало. Душа пела. Она ловила ртом капли дождя, кружилась вокруг себя и была так счастлива, как еще никогда в жизни. Руки всё еще пахли духами Отто. Ей казалось, что она вся насквозь пахнет им. Плечи всё еще носили отпечаток его рук. Волосы всё еще чувствовали его пальцы. Губы всё так же приятно болели. Всё тело покрывалось до боли знакомыми мурашками, когда она вспоминала его объятия.

На телефон раздался звонок.

— Адди, как ты там? Скоро приедешь?

— Элл! Я такая счастливая! — хохоча и кружась, ответила Аделия.

— Сумасшедшая ты! Когда домой? — улыбаясь, спросила подруга.

— Скоро. Осталась одна остановка.

— Ты что, пешком идёшь? Там же дождь!

— Мне всё равно! Мне так хорошо! И да, я иду пешком.

— Дурная ты, Адель. Как вообще всё прошло?

— Лучше, чем просто отлично!

— Нацеловались?

— Отстань! — рассмеявшись, произнесла Аделия.

— Значит нацеловались.

— Да… губы до сих пор болят.

— Ой, я тебя еще никогда такой счастливой не слышала. Даже завидно.

— Теперь я знаю, что такое счастье… Это когда ты летаешь над землёй, когда ты сама себе завидуешь, когда всё так невероятно прекрасно, что сердце бешено вырывается наружу.

— Классно тебе, Адди. Ой, кстати, я ж нам торт сделала.

— Всё кухню спалила?

— Ты ненормальная. Не всю. Я купила готовые коржи и намазала их сгущёнкой.

— И это называется испекла?