Он посмотрел на нее так, что она почувствовала себя падшей женщиной. Что ж, неудивительно. Особенно если учесть, что на кухне сидит Санька. Ее законный супруг, за которым она два года была замужем. Самые страшные годы в ее жизни.

Алька не чувствовала сил ни оправдываться, ни врать. И в конце концов, в чем она виновата? В том, что скрыла штамп в паспорте? Брак с человеком, которого она не только не любит, а ненавидит и боится?

— Я знаю, — одними губами прошептала она. — Там мой муж.

Сергей кивнул — очевидно, лишь этого она была достойна, — и вернулся на кухню. Онемевшими руками Алька расстегивала сапоги, снимала куртку, вешала сумку. Из нее словно выпили всю кровь. Она вспомнила какой-то фильм, где мужчину намазали кремом, привлекающим насекомых, и ночью его одолели комары и москиты. К утру от него не осталось ничего, кроме оболочки. Вот и от Альки осталась одна оболочка…

Санька сидел на кухне и как ни в чем не бывало пил чай. Пил, как обычно, тихо, не прихлебывая.

Надо же, это только Сергей так может. Ни битья морд, ни драки, ничего. Сидит на кухне с ее мужем, пьет чай и, наверное, говорит о жизни. Интеллигент.

Алька смотрела на Саньку, и страх потихоньку отползал. Кого она боялась все это время? Вот этого чахлого, неказистого паренька с угреватым лбом? Вот это ничтожество, которое изводило ее и превращало жизнь в кошмар? И от этого пигмея она убегала, спасалась?

Сергей стоял в стороне, скрестив руки на груди, как посторонний наблюдатель, чье присутствие нужно лишь номинально. Ждал, что будет…

Санька наконец оторвался от чашки и поднял голову:

— Хватит ваньку валять. Домой поехали. — Голос звучал раздраженно. Алька не без злорадства подумала, что он уже успел сравнить себя с Сергеем и понять, что сравнение — не в его пользу. Эта мысль окончательно разбила ее страх в пух и прах. Теперь Алька была свободна.

— Нет у меня дома, Сашенька, — улыбнулась она. — Я сейчас здесь комнату снимаю, а завтра — в другом месте сниму. Так что поезжай-ка ты домой один. Не поеду я с тобой. Не жди.

— Разговорчивая стала? — Водянисто-голубые жестокие глаза смотрели в упор.

Но Алька уже не боялась. Пусть себе угрожает.

— Еще как. Уезжай, Сашенька. Я, как устроюсь, приеду. И подам на развод — давно пора…

Чашка громко звякнула о блюдце. Если бы не Сергей, он бы не задумываясь влепил Альке увесистую затрещину.

— А я те говорю — поехали.

— Я — свободный человек, а не крестьянка крепостная. Где хочу, там и живу. Не вернусь я, не жди. Хоть что делай. Лучше уж умереть, чем с тобой жить.

Выражение Санькиного лица мгновенно изменилось. Алька знала — сейчас станет давить на жалость. Обычно получалось убедительно, но теперь она была готова.

— Аля, ну пожалуйста… Ты же знаешь, я все для тебя сделаю.

— Что ты для меня сделаешь? Изобьешь опять, я напьешься, голодом будешь морить? Два года ты нервы мне трепал. Бил меня, так что я тюбиками изводила Маришкин тональный, чтоб синяки замазать. Пил, как будто у тебя вместо желудка — бочка нержавеющая. Пропивал все деньги, так что есть нечего было. — Алька говорила все это сухо, без слез, но Сергей заметил, что она страшно взволнована. Ему показалось, что Алька вот-вот сорвется, и он поспешил вмешаться, хоть перед этим и дал себе слово не лезть, что бы ни происходило.

— Это правда? — спросил он у Саньки. — Ты мне вроде другое говорил?

— Да врет она все. Села тебе на шею. В Москве хочет остаться, сука…

Сергей побелел от гнева. Никто не смел так обращаться к женщине, а уж тем более к Альке. Ему захотелось изо всех сил съездить по Санькиному лицу, мерзкому, перекошенному от злости. Сергей сжал кулак, но тут же передумал. Чем он будет лучше Саньки, если позволит себе распустить руки?

— А ну, вон отсюда! — крикнул он, склонившись над сидящим Санькой. — Пошел на хрен, м…ла! Не поедет она — русским языком тебе сказала. Пошел отсюда, пока я тебе не врезал!

Всю Санькину злость как рукой сняло. На его лице появилось выражение растерянности и кроличьего испуга. Он не ожидал, что интеллигентный Сергей станет заступаться за Альку и уж тем более разговаривать с ним в таких выражениях.

— Да ты чё? Она ж моя жена законная, — промямлил Санька. — Я же… Я же не просто так… Я ж ее люблю…

— Странная у тебя любовь, — остыв, пробормотал Сергей. — Уходи уже, ради бога. Я за себя не ручаюсь.

— Уезжай, Санька, — поддержала Алька. Она никогда еще не видела Сергея настолько злым. — Я, ей-богу, тебя прощаю. Все, что ты мне сделал, прощаю. Но видеть тебя больше не хочу.