Варя искала его глазами, и, обнаружив в стеклянной клетке, обмерла. Их взгляды встретились. Лавина мурашек закрутила Черкасова. Внутри, в медленно-тянущемся болоте обреченности и безразличной готовности принять все, что случится, грянул целый оркестр эмоций: ликование, страх за нее, трепет, прилив сил и ни с чем не сравнимое волнение. В этой героической симфонии главное место заняла нежность. Валерий смотрел жадно, словно хотел напиться напоследок, и вдруг за спиной Вари, среди свидетелей заметил Шиманского. Тот следил за девушкой хищно и неотступно. Казалось, он нащупывает в кармане нож, чтобы...
– у Валерия перехватило дыхание.
– Зачем она приехала сюда?! Зачем?!

Черкасов инстинктивно подался вперед и ткнулся лбом в стекло. Он дернулся, холодная сталь наручников неприятно сдавила кисти. Понимая, что может говорить теперь, но почти позабыв, как это делается, Черкасов судорожно думал, как он может оградить Варю. Увы, выходило, что никак...

Она встала за свидетельскую кафедру, сосредоточенная и очень цельная. Хватило пары секунд, чтобы Варя освоилась на не комфортном месте, выдохнула и будто бы сделала его своим. Маленькая, хрупкая, красивая и нерушимая, она полностью присутствовала здесь. Ей предоставили слово, и Варя заговорила вполголоса, неторопливо вплывая фразами в судебное производство.

Прислушиваясь к ней, все быстро замолкли. Варя произнесла стандартную присягу так, словно не было рядом полицейских, автоматов, злых и выжидающих лиц, десятков камер и микрофонов, а лишь играло лучами утреннее солнце над тихой бухтой, разливая вокруг покой. В ее голосе было что-то чарующее. Все глаза были устремлены к Варе. Не зная, куда деться от волнения, Черкасов прикрыл глаза и обнаружил над ее головой теплый, похожий на засвеченное пятно на фотографии, свет. Почти как у Праджни-Джи. Обман зрения?

* * *

– Как вы познакомились с Валерием Черкасовым?
– спросила у Вари судья.

Она рассказала, возбуждая в памяти Валерия ростовский ночной клуб, неудачную попытку поставить Шиманского на место, разговор на ножах, во время которого Черкасов бахвалился связями в Кремле и возможностью стереть полицейского в порошок, если не вернет похищенную со склада партию мобильных телефонов. Тогда Валерий принял Шиманского за мелкую, зарвавшуюся сошку и говорил с ним соответственно. Оскорблял. Полицейский ушел злой, и, судя по показаниям Вари, убил меньше чем через час парня, за убийство которого плюс к преступлению над Варей прокурор требовал присудить Черкасову максимальный срок - двадцать лет колонии строгого режима. Ирония...

На специально установленном экране прокрутили видео, где четко был виден убийца.

– Это подделка!
– выкрикнули из зала.
– Явная подделка.

– Экспертиза доказала, что данная видео-улика не является поддельной, - заявил помощник судьи.

Шиманский ломанулся к дверям, но ему преградили дорогу дюжие ОМОНовцы.

– Прошу заключить под стражу свидетеля обвинения Шиманского Александра Леонидовича и увести из зала суда, - раздался громкий приказ судьи.

– Меня подставили. Улики - подделка!
– закричал Шиманский, оглядываясь на камеры.

У дверей поднялась суматоха. Но через пару мгновений Шиманского в наручниках увели куда-то. Удивление Валерия перевесило злорадство: странная вера в безнаказанность. Отчего Шиманский вообще не скрылся раньше? Не знал о Варе? Или знал, но до последнего считал, что процесс не состоится? Все нутро Черкасова тут же сжалось от предположения. Он взглянул на Варю. На судью. Одно обвинение можно было считать снятым, но никто не торопился выпускать его из «аквариума».

Допрос коснулся реального преступления Валерия.

– Допустим, Черкасов не похищал вас. Но вы хотите сказать, что не было изнасилования? А что же тогда было?
– давил на Варю прокурор.

– Возражаю! Это давление на свидетеля!
– подскочил Морфин.

– Возражение принято.

– У меня нет претензий к Валерию Черкасову, - повторила Варя.

– Однако суд должен рассмотреть видео-свидетельство, легшее в основу обвинения против Черкасова, - продолжал прокурор.

Снова включился экран, и все присутствующие увидели, как Черкасов толкает Варю, та падает на кровать, он расстегивает ремень, ширинку, привязывает ее руки.. Она умоляет и плачет. У Валерия поплыло перед глазами от отвращения к самому себе. «Пьяный мужлан! Скотина! Мерзавец!» - пронеслось по залу.

Сгорая от стыда, Валерий встряхнул головой и, превозмогая привычку молчать, выкрикнул:

– Варя! Не надо! Пожалуйста!

Даже не повернув голову к экрану и не взглянув на него, Варя побелела, но качнула головой и сказала твердо:

– Надо.
– И еще громче.
– Мне нужна была такая практика, и я получила ее.

– Вы обещали не лгать под присягой. А это явное лжесвидетельство. Вас изнасиловали, но вы отрицаете это. Вам заплатили за молчание? Угрожали?
– не сдавался прокурор.