— Как себя чувствуешь? Давно очнулась?

— Недавно, не поняла, где я и пошла искать ответы, а увидев тебя, решила проверить, а ты спишь… — опять звучит как оправдание.

Как там говорила бабушка: «Оправдывается лишь виноватый». Райли, соберись.

— Ты так и не сказала, как тебя зовут?

— Что? Ах, да, я Райли, — вернись мыслями сюда, иначе будешь выглядеть совсем припадочной.

— Ты не сильно таилась, хотя водила всех за нос легко, — парень хмыкнул, не злобно даже.

— А где мы? — задала я самый главный вопрос, который мучает меня с первой секунды пробуждения.

— В мире демонов, — парень перестал улыбаться и стал очень серьезным, а я запоздало отметила, что увидела такое редкое явление, как улыбка Скотта.

— Где? —хрипло переспросила, все пытаясь осознать, куда нас занесло и кем.

— Прибывший оказался владыка демонов, хотя так себя называть они не разрешили и забрал всех своих поданных обратно в свой мир.

— Головой об косяк, — совершенно не своим голосом проговорила я, — а мы причем?

— А мы стали платой за то, что наш совет что-то намутил с договором, так что всех напарников демонов забрали тоже и теперь мы живем здесь.

— Сколько? — хрипло звучит голос, совсем не по девичьи, помнится мы очень старались на заре первых боев добиться такого голоса у меня, для прикрытия.

— Что сколько?

— Сколько мы тут уже живем? — мой голос напоминал карканье ворона или скрежет льда.

— Трое суток, ты была без сознания все это время, тот, который говорил про метки, погрузил тебя в специальный сон, объясняя Владыке, что ты исчерпала свой резерв и растратила жизненные силы.

— Это провал… — новости были просто ошеломляющие, я даже перестала трепетать, краснеть и заниматься всеми этими вещами, думая, что нахожусь с парнем своей мечты один на один в комнате.

Нет, я просто плюхнулась на кровать и невидящем взглядом уставилась в стену.

— И что дальше? — тихо спросила, глядя в никуда.

— А дальше будет все тоже самое, что и дома. Мы будем драться на арене, но уже без демонов, а между собой, — парень был спокоен или он принципе «примороженный», как говорит Вольф, или уже пережил эту мысль и освоился с ней, предпочтительней, конечно, второй вариант.

— Мордой в снег, это капец, — процитировала я бабушку и закрыла глаза, силы кончились, очень хотелось лечь и уснуть, а проснуться дома, пусть в холодной и немного сырой, но в своей комнате, а не здесь. Но спать на постели парня это будет слишком для моего и так потревоженного известиями мозга. Поэтому мозг отдал команду, а тело не задумываясь повиновалось, я встала и тяжело ступая побрела в свою «камеру», все-таки камеру…

— Райли, ты как?

— Как? — я обернулась и внимательно посмотрела на парня, вот даже сердце не пропустило удар, как бывало раньше, вот что с человеком стресс делает, — бывало и хуже, так что справлюсь, — я горько скривилась, стараясь подавить в себе эти эмоции и, развернувшись, ушла к себе.

Закрыв решетку на задвижку, легла на топчан и зажав угол подушки в зубах, банально расплакалась. Хочу домой, к бабушке, и даже к отцу, пусть хмурится, глядя на меня, не важно, хочу к Вольфу, сидеть с ним на кухне, есть и обсуждать разные вещи. Хочу назад свою жизнь! А это все не хочу…

Не знаю, сколько я рыдала, давясь углом подушки, и пытаясь заглушить рыдания, в какой-то момент слезы закончились или организм сжалился надо мной, и я просто уснула. Мне снились сумбурные сны, в них я куда-то бежала, пыталась с кем-то поговорить, все объяснить и опять бежала. Проснулась я совсем не отдохнувшей, разбитой и с больной головой, такое ощущении что меня лишили всех сил и жажды что-либо делать, даже с топчана не хотелось слезть, чтобы умыться. Я повернулась на бок, уткнувшись взглядом в стену и бездумно продолжила лежать.

— Райли, — забавно, откуда-то из далека, из моих девичьих грез Скотт зовет меня по имени и в его голосе чувствуется забота, — я знаю, что ты проснулась, тебе нужно поесть. Открой, пожалуйста, решетку, — решетку? Какую такую решетку? Странная фантазия…

Я продолжала лежать, не мигая, глядя в одну точку, в какой-то момент в моей голове перестал звучать голос Скотта, зато появился голос незнакомый, хотя нет, я уже где-то слышала такой говор.

— Ты смотри, что надумала! — чего больше было в этом восклицании, порицания или восторга, я не смогла понять, — Это нет, так дело не пойдет, вскрывайте!

Странное «вскрывайте», хотелось спросить «кого», но это совсем глупо. А потом меня нагло перевернули, оторвав мой взгляд от точки на стене, точнее, маленького, в виде некрасивого цветка, скола на краске, которой покрыты стены.

— Ох, девонька, что же ты себя так довела? — на меня смотрели добрые карие глаза мужчины, который повидал в жизни многое.

Такие глаза я никогда не видела, нет, я видела много карих глаз, но чтобы в них так тепло смешивались забота, участие и как будто шоколад… Горячий шоколад — лакомство моего детства, мама варила нам его с братом, так давно, что кажется никогда, тогда мы еще могли себе его позволить, а потом, говорят, его не смогли спасти и все ростки погибли.