– Любишь? – только и спросил байкер, внимательно наблюдая за выражением глаз своего собеседника. И тот его не разочаровал, усмехнувшись без сарказма:

– Обожаю. Ришка меня за уши тянет с самого детства, если б не она, я б уже давно уже сгнил. Так что, сам понимаешь, кто она для меня.

– Тогда с готами меньше связывайся и не заставляй ее вытаскивать тебя из ментовки, – насмешливо отозвался рокер в ответ.

– Мой косяк, не спорю, – откровенно поморщился Шут, ни капли не удивившись его осведомленности. Достав из кармана пачку недорогих сигарет, он закурил, но движения его пальцем и жесты ясно дали понять, что курил парень достаточно редко. И ухмыльнулся, глядя на вроде как парня своей соседки. – Но и ты меньше поводов давай этой дуре для ревности.

– Речь, как я понимаю, об Алле? – Алехин тоже закурил, переходя к самой сути вопроса. – Что ей нужно от Арины?

– Да ни хрена, кроме удовлетворения собственного тщеславия, – откровенно поморщился Шут, неумело стряхивая пепел в стеклянную пепельницу с едва заметным сколотым краем. Глубоко затянувшись, он пояснил. – Их предки – родные брат и сестра. У Алки старший братец есть, Колян зовут – придурок придурком, даром что где-то юрфак заканчивает. Сноб, млять… Там вся семейка такая. Муж где-то академиком плесневеет, заколачивая приличные бабки, маман их в военкомате пашет. Зато понтов… короче, как старшая сеструха, мамка Алкина не упускает случая нагнуть своего братца, пройтись по его семье, по нему и Ришке. Она-то сама счастлива: замуж удачно выскочила, свою безумную старую маман на брата спихнула и живет припеваючи… Благо, что та померла год назад, Ришке хоть дышать свободней стало.

– И ее отец это терпит? – не сразу поверив в услышанное, спросил Мих, машинально постукивая пальцами по столу. Понимание, почему его Ришик так отчаянно не хотела рассказывать о своей семье и сопутствующих проблемах с ней, стало вдруг более чем объяснимым.

– Ришка мне за это башку оторвет, – тоскливо вздохнул вдруг Алексей. Затушив окурок, он откинулся на спинку стула, вытягивая длинные ноги под столом. – Но ты знать должен. Если, конечно, серьезно относишься к простой официантке.

Одного взгляда Алехина было достаточно, чтобы Шут понимающе усмехнулся:

– Понятно. Запал конкретно. Впрочем, чему я удивляюсь? Это же Ришка. От нее все мои друганы прутся, даже те, кто видел ее всего пару раз. Короче… бухает ее батя, Мих. Причем бухает по-черному, на пару с моим. Мне-то по боку, привык давно, а вот Аринке приходится тяжко – у меня мать рычит и хер кого пустит, а вот у соседки… Сам понимаешь, что творится у нее дома иногда. Херня война, если наши предки вместе загуляют, тут я спокоен. Но, млять, ее предок может и кого левого домой притащить, причем спокойно.

Байкер сам не заметил, как его руки сжались в кулаки, а пепел и уголек с сигареты упали прямо на скатерть, дымя и прожигая ее насквозь.

Ришик? Его маленькая, хрупкая, беззащитная, да еще и в компании пьяных, не контролирующих себя мужиков, которые и в трезвом-то состоянии явно далеки от всяких принципов и моральных устоев?

Да как… Как, бл*ть, ее собственный отец может это допускать?!

– Выдохни, – мрачно посоветовал Шут, раздавливая окурок в пепельнице. И, протянув руку, прямо подушечкой большого пальца затушил тлеющий на дешевой скатерти уголек, даже не поморщившись. – Понимаю, что тебя сейчас ломает. Сам постоянно на нервах, благо хоть Ришка всегда мне звонит, если у нее дома кто левый. Я ей давно уже щеколду на дверь в комнату врезал, да и сам каждый раз у нее торчу, когда до пьянки доходит. Но сам понимаешь, я не вездесущ. Рано или поздно дело херней оберется. И черт с ним, с ее батей, не жалко. Но вот Риша…

– Он ее бьет? – глухо спросил Алехин, вспоминая ссадину на лице девушки и понимая, что сейчас хочется зашвырнуть в стенку кружку и заказать банального коньяка, причем не взирая на его цену, качество и вкус. Просто глотнуть обжигающей высокоградусной жидкости, чтобы хоть как-то расслабить натянувшиеся нервы и заткнуть уже, кажется, не затыкаемый голос ярости, сжигающей его изнури.

Зашибись, млять… Неуравновешенные, молодые и свободные от предрассудков байкеры, у которых играет кровь, в ее присутствии даже матюгнуться лишний раз бояться, чтобы не обидеть ненароком. А ее собственный отец бухает и тащит в квартиру маргиналов, не задумываясь о том, что они могут сотворить с его дочерью на пьяную голову!

Не удивительно, что Арина так не хотела, чтобы он с ее родней знакомился!

– Он? – скептично вскинул брови Алексей, вертя в длинных пальцах зажигалку. – Я тебя умоляю. Он тряпка, Мих. Ни сеструхе своей слова против сказать не может, ни за дочь не заступиться. А Ришка у нас добрая душа, всё его жалеет, понимает и никому не жалуется. На нее он руку никогда не поднимет, уж поверь – я у них практически живу, насмотрелся за все время.

– Почему она это терпит? – не выдержав, Мих все-таки заказал себя стопку коньяка и, выпив явную паленую жидкость залпом, даже не поморщился, снова закуривая. Хрен с ним, с гаишниками, ему бы хоть как сейчас мозги в порядок привести, чтобы не прибить кого-нибудь ненароком! Да и такого количества алкоголя явно мало, чтобы опьянеть хоть чуть-чуть.

– Я так понимаю, Риш о себе вообще ни хрена не рассказывала? – понимающе усмехнулся Алексей и, заказав себе всего лишь бутылку пива, снова откинулся на спинку стула, складывая руки на груди. После чего принял от подошедшей официантки запотевшую бутылку, сделал приличный глоток и задумчиво протянул. – Впрочем, зная ее, я не удивляюсь. Чудо, что она вообще на что-то согласилась, с ее-то принципами… Для нее хуже ничего нет, чем порочная связь с начальством, так что цени. Тот мудак из «Андромеды», где она раньше работала, еще пару недель назад в нашем дворе ошивался, а Ришка от него усиленно пряталась.