— Не надо утешений! — поднял он руку. — Поверьте, я нисколько не переживаю. Разве что только за внука…

Какое–то время мы молча смотрели на мониторы, когда он опять заговорил:

— В последние годы напряжение в мире постоянно растет, и я готовился к разным последствиям: и к всемирной катастрофе, и к ядерной войне… но никак не к тому, что мы окажемся в другом мире, — рассмеялся он немного нервным, горьким смехом. — Насколько большая территория провалилась в этот мир?

— Точно не скажу, насколько большой ваш кластер… Но те, что мы преодолели до вашего — километров по двадцать–сорок диаметром, бывают и больше–меньше.

— А ведь мы почти уехали… — опять он нервно рассмеялся. — Туман помешал, который неожиданно довольно быстро собрался. Решили переждать его… Я правильно понял, что если бы мы до тумана выехали, то?..

— Даже бы не заметили, что что–то произошло. Есть версия, что этот туман, как сканер работает: сканирует участок местности со всем, что на ней находится — будь то растения, постройки или люди с животными. И уже здесь, в этом мире, создает точную копию вашего мира.

Он задумчиво на меня смотрел некоторое время.

— Интересная версия.

В этот момент дверь открылась и уже внешне успокоившаяся горничная Вера внесла на подносе нам кофе с чаем, с сахарницей, порезанным лимоном на блюдце и парой бокалов с коньяком на донышке.

— Спасибо, Вера! — взялся он первым делом за бокал.

Тоже поблагодарив Веру, свою тару взял, без слов опрокинули с ним и за чай взялся. Походу как Лиса подсказала, так как кружка была немалых размеров. Сомневаюсь, что в этом доме в таких чай гостям подают.

Сделав пару глотков кофе, он поинтересовался:

— И что же заставляет вас верить в эту версию?

Не перебивая, он внимательно выслушал краткую информацию об этом мире. Потом долго думал и согласился с этой версией.

— Вполне похоже на правду. Понимаете, Шатун, я почти всю свою жизнь провел в около правительственных кругах и если бы действительно такие исчезновения происходили, то об этом я уж точно знал бы.

Или коньяк с кофе подействовал, или эта версия ему так понравилась, но он немного взбодрился. А то, по мере моего рассказа старел на глазах, а сейчас опять бодряком. Такой, каким мы его поначалу и встретили.

— Вы правы, все это действительно легче воспринимается, хоть умирать все рано не хочется. Копией то мы себя не воспринимаем, — протянул он задумчиво. — Как скоро первые признаки того, что мы в упырей, как вы их называете — начнем превращаться?

Всё же удивляет он меня. Так спокойно обсуждает свою почти стопроцентную смерть. Я вспомнил, в каком сам был напряжении, когда от Цыгана информацию по этому миру получил, и сравниваю его с собой. Он меня по спокойствию переплюнул.

Через девять часов началось.

Первые, на удивление, горничные поплыли и довольно быстро обратились. Вроде недавно ещё нормальные бегали, только на легкое недомогание жаловались, и тут уже заговариваться прилично принялись и неадекватно себя вести.

— Игорь, иди к себе! — при первых признаках, Степанович внука к себе в комнату отправил. И тот, хоть и недовольный, но снова деду перечить не стал.

Как горничные совсем поплыли, мы их в дезинфекционной комнате изолировали, но они так и не поняли уже, что с ними происходит. В какой–то момент, просто при виде нас заурчали.

Долго сопротивлялся Виктор Степанович, удивляя нас своей волей, заставляющей его при разуме оставаться, хоть и было видно, как тяжело это ему дается. Внук при нем последние часы провёл, не отходя ни на шаг.

Когда Виктор Степанович почувствовал первые признаки недомогания, мы к Игорю пошли поинтересоваться его самочувствием, но его внук чувствовал себя как обычно, сидя в своей шикарно обставленной комнате и на компьютере уничтожая монстров пачками — обиделся на нас, что к разговорам серьезным его не подпускаем, даже не обернулся.

Тогда–то и зародилась надежда у деда, что его внук иммунным окажется. Ещё через пару часов мы в этом почти убедились, когда горничных уже изолировали, а Игорь так ничего в себе необычного и не почувствовал, продолжал играть. Вот тогда Виктор Степанович и взял с нас обещание о внуке позаботиться.

— Степанович, ты просто не понимаешь, о чем просишь! Сам же, своими глазами видел, что на улице происходит. Как я могу в такой ситуации какие–то гарантии тебе давать, если сами можем в любой момент кормом для тварей стать. Единственно что могу твердо пообещать, что специально его подставлять не собираемся и в отряд, при его на то желании, мы к себе его возьмём. Обучим всему, что нужно, чтобы суметь выжить в этом мире. В дальнейшем, если захочет, то с нами останется, а нет — так найдёт себе дело по душе.