Единороги заржали и встали на дыбы. Я собралась с мыслями и удержалась на нем. «Спасибо большое, папуля, за все те уроки верховой езды в моей юности!» — мысленно поблагодарила я.

Это был один из таких моментов, когда вся твоя жизнь пролетает мимо, словно в калейдоскопе. Я даже моргнуть не успела, когда чей-то чешуйчатый красный хвост сдернул меня со спины единорога.

«Отлично, я прекрасно знаю, кому принадлежит данная конечность». Я собиралась начать отбиваться от блятского дракона, когда осознала, что единороги испуганно ржут. Да я бы тоже кричала от ужаса при виде подобной твари и последствий его деяний. Все полыхало огнем, а мой дракон собирался сожрать единорога, на котором я ехала. «Святые причиндалы Бэтмэна, я должна вмешаться!» — в панике подумала я.

— Шейн, нет! — закричала я. — Умоляю, не трогай их.

Один гигантский глаз повернулся ко мне, и в нем я увидела и ярость, и боль.

«Ну что я натворила на этот раз?» — молча подивилась я.

Глава 9

«Любовь — серьезное психическое заболевание»

Платон.

Лекси

Гробовая тишина. Вот, что наступило, когда я закричала, чтобы Шейн не жрал прелестных единорогов. На данном этапе развития событий мне стало буквально страшно. «Как так получилось, что минуту назад я была наездницей Принцессой Радужная Искорка, а сейчас чуть не стала гостем на барбекю из единорогов?»

Я действительно пришла к той мысли, может, мне все бросить и уйти в женский монастырь. Ибо, давайте смотреть правде в глаза, куда бы ни ступила моя нога, я приношу лишь одни неприятности. Да, все беды от меня. Хотя в данном случае не меня пытаются сожрать, но черт возьми, это всегда происходит. Ну, не совсем это, но всегда нечто катастрофическое.

Внезапно в ушах зазвенело, а земля начала стремительно ко мне приближаться. Слава Богу, у Шейна великолепные рефлексы. Я сменила место дислокации с болтания в двадцати футах над землей, обернутой драконьим хвостом, до прижимания к груди сексуального и горячего мужчины.

Одна вещь была очевидна, я не собиралась жаловаться на то, что меня держит голый и разозленный дракон в человеческом обличьи. Даже я не настолько дурная.

— Александрия, — зарычал мужчина-дракон. «Уоууу, и почему у меня по спине побежали мурашки — это же не плохо, да?».

— Что ты вообще вытворяешь? Почему ты взобралась на это создание и позволила ему себя куда-то увезти? — прорычал он.

У меня отпала челюсть.

— Они же единороги, Шейн! Ну, знаешь… это же заветная мечта для каждой маленькой девочки. А чего ты от меня ожидал? Чтобы я игнорировала этих прелестных лошадок с золотыми рогами? Этого никогда не будет. К тому же, е-ди-но-ро-ги, — четко произнесла я каждый слог, — самые чистые создания в мире. Настолько чистые, что только непорочные люди могут коснуться их. Смекаешь?

Он тяжело вздохнул, нахмурившись, по крайней мере, из его глаз исчезла ярость.

— Я забыл, насколько ты наивна для нашего мира, — произнес он и поцеловал меня в лоб. «Оууу, да, я любима».

— Вы, — он сощурился на единорогов. — Изменитесь.

«Ладненько, может я не ощущаю любовь так сильно как думала — стоп, он сказал изменитесь?» Я повернулась, чтобы посмотреть на лошадок, а в итоге стала как мультипликационный персонаж: челюсть отпала, глаза чуть из орбит не вылезли.

Два мифических создания превратились в двух мужчин. Два таинственных горячих альбиноса-мужчины. Их кожа лоснилась, словно была покрыта блеском, а волосы, точнее грива, ниспадала на спину мягкими опаловыми волнами. Лишь глаза остались того же темно-карего цвета. Я опустила глаза вниз. «Мда, висит так же, как и у жеребца», — я хихикнула.

Шейн не оценил моих исследований, и если попытка сломать мне ребра — это какой-то знак, то я все еще по уши в драконьем дерьме.

Как нам всем известно, мой мозг работает не так, как у нормальных людей, поэтому прежде, чем до меня дошли все истины, я тупо пялилась на этих двух мужчин.

— Да вашу ж мать! Да вы оба многороги!

Шейн даже не обратил внимания на мою ругань, но ухмыльнулся, когда я назвала их многорогими, но ведь они такие и есть.

Первый брызнул слюной и попытался оправдаться, что он перевертыш, а не просто представитель глупого слова, которое я только что придумала — многорог. Ха, да по сравнению с Шейном мальчик-пони был пресмыкающимся.

Я указала на мальчика-пони номер два и вперилась в него гневным взором.

— Ты нюхал мою промежность! Нарочно. Ты пони-извращенец. Плохой пони-извращенец! Тебе должно быть стыдно.

Из носа Шейна пошел дым. «Упс, надо срочно менять тему разговора».

— Да что с вами такое? Вы понимали меня, но даже не додумались рассказать глупой человеческой девчонке, что вы нечто большее, чем два милых пони?

Они пожали плечами и попытались выглядеть невинными.