Шрифт:
Девушка вздыхает и начинает развязывать поясок на платье…
История четвертая, в которой не все эльфы оказываются одинаково полезны
Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?
– Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня всё же это первый раз…
– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.
Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.
Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предлагают, а она…
– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! – подрыкивает орк.
– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.
– А те семеро красавиц из Новарута?
– Не считается! Они любят только женский пол.
– А те двое из Стоунтауна?
– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.
– А та старуха из Тропотану?
– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдерживает эльф.
Девушка всё так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают её и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под её коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.
– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохочет эльф.
Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.
Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в неё сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Эльф не щадит – окольцовывает мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам.
Он двигается взад-вперёд, трется о расселину между половинок её зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…
– Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – срывается с её губ.
– Ну да, не помылся! – пыхтит он на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.
Эльф скользит рукой между её телом и землёй, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжимают пустоту, требуют быть наполненными.
– Пусти!
– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – восклицает эльф.
Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.
Она чувствует себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается её лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.
Другой рукой он задирает подол её платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в её зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.
Парася вскрикивает и давит на его руку.
Да, о, да – это то, в чём она нуждается!
Слабые, прерывистые звуки слетают с её губ, когда он умело проскальзывает в неё вторым пальцем, пока не достигает девственного барьера.
Нежно, но твердо, он пробивается сквозь него, покрывает её шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешает их с маленькими укусами. Он рвет ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь. Боль вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые подружки. Боль обжигает, она раскаленным металлом заливает полость внизу живота.
– Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!
– Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.
Эльф снова шепчет что-то на незнакомом языке, и раскаленный свинец моментально остывает. Боль меняется на сладкое наслаждение от его пальцев, двигающихся внутри неё. Горячий рот обжигает её кожу, мощное тело двигается взад-вперед по ней. Остроухий оказывается её самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парыся боится признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.