На седьмой день колонна остановилась. Часть персонала принялась сразу же городить лагерь, охотников повели на инструктаж. Его вел неизвестный инструктор, видимо руководство, заинтересованное в результатах работы больше обычного, решило отправить своего «топ-менеджера».

– Наша цель – пять жемчужин. Здесь, судя по разведданным, находятся больше десяти скребберов. Десять, понимаете? Скребберная аномалия.

– Но тут у них простор для маневра, а нам на номерах стоять, на обозрении.

– Куда деваться? Работать будете лучше, с полной отдачей.

– Зато птурщикам лафа, цель всегда на виду.

– Вот, видите, уже начали работать. Наше руководство обещало премировать отличившихся черной жемчужиной и трехдневным отдыхом в баре. Нормально же?

– У меня уже понос от жемчужин.

– Не нравится, отдай другому. Надоело работать, забирай трудовую книжку и на отдых. Вечный.

Дизель слушал вполуха. Его часто глодала тоска по родному стабу, по дочери, по жизни, в которой он самостоятельно принимал решения. Мысли носились где-то в стороне. Ему пришла идея не стрелять из пулемета, когда покажется скреббер. Пусть его осудят, переведут куда-нибудь в простые работники, только бы иметь время для обдумывания плана побега. В идеале хотелось сделать так, чтобы не пострадали товарищи, на которых падет месть за его проступок.

– … каждый получит свой номер с местом дислокации. Приступаем через два часа.

Охотников накормили, как в последний раз, экипировали и отправили занимать места в будущем представлении. Ломтя и Дизеля выгрузили из машины, отправив добираться до конкретного нахождения их номера пешком. Пулемет взвалили на плечи и пошли. Дизель взялся с тяжелой задней стороны. Ломоть из-за своего умения относился к людям с тонкой душевной организацией, физическая сила не была их коньком.

Взбивая ногами белую пыль, изнывая под палящим солнцем, будто специально греющим здесь сильнее, чем в других местах, Дизель неожиданно для себя вспомнил фильм «Они сражались за Родину», где Лопахин и Копытовский несли противотанковое ружье в точно таком же антураже.

– Ты плавать умеешь? – спросил Дизель у напарника.

– А что, придется?

– Не знаю, просто кино вспомнил.

– Они сражались за Родину?

– Ага.

– Я тоже.

– Слушай, Ломоть, пока нас никто не слышит, ты не планировал свалить отсюда?

– Планировал, но нас постоянно держат на контроле.

– А здесь-то не держат.

– Ну, так, если ты хочешь пожертвовать Черепом, Петлей и остальными, то валяй. Я не побегу.

– Я тоже не побегу при таком раскладе, но есть другая возможность.

– Какая?

– Прикинуться дохлым.

– Это сложно, как мне кажется.

– Понимаю, сложно, но ты же сильный мозгоправ, что если я выпущу себе кишки, вывалив их так, чтобы солнышком припекло, а ты будешь глушить мою мозговую активность.

– Хм, это же рискованно. Тебе даже живца не останется, чтобы восстановиться, да и приемы у них могут быть против таких самострелов.

– Я готов понести ответственность, если наша, моя уловка, вскроется.

– Надо все взвесить. Это рискованно.

– А с пулеметиком на скреббера не рискованно?

– Ты прав, но не забывай про заложников.

– Поэтому все должно выглядеть естественно. Я должен попасть под удар скреббера. Как бы. Со стороны. Как говорил мой отец: Простое решение самое верное.

– Хорошо, давай обдумаем эту идею как следует, только торопиться не будем.

– Во, слова не мальчика, но мужа.

Место на планшете, на котором надо было занять свой номер, было отмечено красной галочкой. «Утес» отложили в сторону и взялись за лопатки, копать укрытие. Твердая, пропеченная солнцем глинистая почва поддавалась тяжело. Необходимость копать себе окоп еще больше усиливала сходство с героями военного фильма.

– Не удивлюсь, если на нас танки пойдут с крестами, – Дизель посмотрел через бруствер.

– А было, наверное, время, когда кластеры копировались из тех времен. Вот была неразбериха-то, то ли с немцами дружить, то ли с мутантами.

Окоп на двоих сделали глубиной меньше метра, установили пулемет и накрыли его и сам окоп куском брезента. Под тканью быстро стало душно. Дизель выбрался, чтобы глотнуть свежего воздуха и увидел на горизонте пыль, поднимаемую какой-то техникой. Он подумал, что это спешат на номера «танкисты». Дизель применил одну из новых открывшихся особенностей своего умения. У него с недавних пор получилось пользоваться глазом, как линзой, приближая или удаляя картинку. Приближение получалось не особо сильным, но сейчас оно позволило различить пылящий броневик.