Создание камерального отделения повысило интерес молодежи к юридическому образованию, и число студентов факультета стало расти по сравнению с предыдущими периодами: так, в 1846 г. студентов-юристов было 57 человек, камералистов – 71, в 1847 г., соответственно, – 52 и 73 29 . Правда, в первой половине 50-х гг. это количество несколько снизилось, но предреформенный период и особенно буржуазные реформы 60-х гг. вновь привлекли молодежь на юридический факультет. Так, уже в 1854–55 академическом году общее число студентов факультета составило 111, в 1865/66 – 140 человек. К концу 60-х гг. на факультете училось уже 224 человека, что составляло добрую половину всех студентов Казанского университета (данные взяты из отчетов университета за соответствующие годы).

По социальному составу студенты-юристы принадлежали в основном к отдельным группам господствующего класса: на факультете учились дети дворян (потомственных и личных), офицерства, чиновничества; только три-пять человек являлись выходцами из купцов и мещан, представителей же крестьянской и рабочей среды не было вообще.

По национальному признаку подавляющее большинство студентов были «великороссами», отдельные, редко встречающиеся фамилии «мусульман» принадлежали, как правило, выходцам из среды уральского казачества. За весь XIX век на факультете из казанских татар был только один студент, и на него, по отзывам современников, смотрели как на «чудо». Колонизаторская политика царизма не предусматривала высшего университетского образования для коренного населения Казанской губернии.

В 50–60-е гг. XIX века юридический факультет Казанского университета полностью оформился: определился круг учебных предметов, зафиксированный затем в уставах 1863 и 1884 гг.; сложился постоянный профессорско-преподавательский состав, готовивший себе научную смену из числа студентов; окончательно определилось лицо факультета как кузницы кадров для разветвленного бюрократического государственного аппарата 30 .

«Дух» и «направление» преподавания в этот и последующий периоды полностью отвечали расстановке классовых сил в стране. Крестьянская реформа 1861 г. хотя и явилась крупным буржуазным преобразованием, но проведена была в такой форме, которая не подрывала устоев господствующего класса – земельного дворянства. Русская буржуазия перед лицом растущего демократического и начавшегося рабочего движения стремилась найти защиту у самодержавия и приспосабливалась к его интересам. В таких условиях от студенчества требовалось прежде всего полное послушание и повиновение, полная лояльность по отношению к существующему политическому строю. Именно такое воспитание и образование должны были обеспечить университетская наука в целом и в особенности политические и правовые дисциплины.

В начале 50-х гг. в связи с революционными потрясениями в Европе в Казанский университет была прислана верноподданническая программа по курсу государственного права европейских стран, наиболее опасному, с точки зрения самодержавного правительства 31 .

Стремлением правительства упрочить существующий политический порядок, подготовить надежные кадры для государственного аппарата следует объяснить новую реорганизацию юридического факультета Казанского университета, которая была предпринята в 1865 г. и заключалась в создании на факультете двух разрядов:

а) наук правовых и б) наук государственных.

Начавшиеся в 60-х гг. студенческие беспорядки, нараставшие из десятилетия в десятилетие оппозиционные настроения среди молодежи усиливали внимание правительства к университетскому вопросу, заставляли изыскивать новые пути влияния на студентов, чтобы превратить их в послушных исполнителей самодержавной воли. Большие надежды в деле соответствующего воспитания и образования молодежи правительство возлагало на внутреннюю университетскую администрацию, на усиление мер административного и учебного надзора и контроля за студентами. В этом отношении характерны «Правила о контроле над занятиями студентов», составленные осенью 1881 г. деканом юридического факультета профессором Н.А. Крем-левым. Основная идея, руководившая автором этих Правил, сводилась к тому, что «чем больше будут заняты студенты, тем меньше они будут волноваться». Правила предусматривали целый ряд строгих мер, долженствующих повысить требовательность к студентам, самую экзаменационную процедуру 32 . С 1882 г. совет университета постоянно напоминает профессорско-преподавательскому составу о необходимости максимально загружать студентов занятиями не только в учебное, но и во внелекционное время. В самом конце XIX века совещание попечителей учебных округов и начальников высших учебных заведений признало, что «тот преподаватель, который ограничивает свою преподавательскую деятельность только чтением лекций в положенные часы и не входит в духовные интересы и нужды учащихся, не сближается с ними на этой почве и не руководит их неокрепшею мыслью, исполняет лишь малую долю своих обязанностей, возлагаемых на него высоким званием профессора» 33 . Однако при этом вопрос о качестве занятий оставался в стороне. Более того, согласно Уставу 1884 г., Министерство народного просвещения стремилось отгородить студенчество от подлинно научных знаний. Из программ государственных испытаний устранялись вопросы, связанные с теми или иными научными теориями; в правилах о зачете полугодий 1885 г. специально предписывалось: «Если преподаватель обязательной для студента науки не ограничивается в преподавании установленной нормой, но идет далее, студенты обязывают представлять доказательства своего прилежания только в пределах, установленных экзаменными требованиями для данного предмета… Изучение разных отвлеченных мнений и доктрин… отнюдь не должно быть студентам вменяемо в обязанность и обращаемо в мерило их прилежания» 34 .

Между тем новые студенты, поступившие в университет в эти годы, были уже достаточно просвещены в политическом отношении 35 . Из глубокого противоречия между научно-политическими запросами и знаниями передовой части студенческой молодежи и состоянием университетской науки, системой мер административной опеки над студентами вырастало одно из направлений революционной студенческой оппозиции. В формировании ее в стенах Казанского университета определенную роль сыграли студенты-юристы. В такой сложной обстановке жил юридический факультет Казанского университета, когда осенью 1887 г. сюда пришел молодой юноша из Симбирска – Владимир Ульянов.

В эти последние десятилетия XIX века юридический факультет Казанского университета становится проводником буржуазного правосознания, крепнущего в русском обществе под воздействием буржуазных реформ 60-х гг. Активизировалась научно-исследовательская деятельность ученых факультета, особенно оживившаяся в связи с правом факультета проводить защиты диссертаций. В своих научных изысканиях, на учебных занятиях передовые ученые отстаивали прогрессивные для тогдашней России идеи буржуазной законности, выдвигали острые, злободневные вопросы правового характера.

Среди научных работ и диссертаций в этом плане обращают на себя внимание работы Г.Ф. Шершеневича, А.А. Пионтковского (приват-доцент Новороссийского университета, вскоре перешедший в Казанский университет, отец виднейшего советского правоведа А.А. Пионтковского), А.И. Елистратова и др. Пионтковский и Елистратов, трудившиеся в области уголовно-правовой науки, выступали поборниками буржуазных принципов правосудия, нового понимания личности преступника, причин преступности, принципов и методов уголовного наказания.