3. Судебная практика по вопросам квалификации персональных данных не отличается единообразием. Многие суды исходят из основанного на устаревших нормативных актах узкого понимания понятия персональных данных как информации, которая позволяет однозначно идентифицировать лицо. В частности, они не признают персональными данными ИНН (Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 3 февраля 2015 г. по делу № 2-3097/2014), СНИЛС (Решение Белоглинского районного суда Краснодарского края от 22 июня 2014 г. по делу № 2-300/2014 № 2-300/2014), номер паспорта (Определение Московского городского суда от 29 февраля 2012 г. № 33-6709; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 21 июня 2010 г. по делу № А56-4788/2010), поскольку, по их мнению, на основании такой информации нельзя идентифицировать конкретное лицо.

В качестве яркой иллюстрации данной логики можно привести мотивировку одного из решений, в котором суд пришел к выводу об отсутствии нарушений Закона о персональных данных, «поскольку запрашиваемая сотрудниками банка информация в отношении В., высказывания работников ответчиков не содержат персонифицированных и детализированных данных, работниками ответчиков не назывались ни адрес места проживания лица, ни год, месяц, дата и место рождения, семейное, социальное, имущественное положение, образование, профессия, доходы, а также другая информация, по которой возможно идентифицировать конкретное лицо» (Апелляционное определение Московского городского суда от 28 января 2014 г. по делу № 33-5461).

В другом деле суд не признал персональными данными имя, отчество, название улицы и номер дома, где проживает данное лицо, поскольку в совокупности они не позволяют достоверно установить, о каком именно человеке идет речь на страницах форума, а также поскольку «отсутствует указание на фамилию, что не позволяет идентифицировать лицо, о котором идет речь» (Определение Приморского краевого суда от 9 сентября 2013 г. по делу № 33-7063).

Напротив, информация, включающая ФИО субъекта, обычно признается судами персональными данными, например, информация о задолженности по коммунальным платежам, включающая в себя ФИО лица, адрес его проживания и размер задолженности по оплате коммунальных платежей (Постановление Нижегородского областного суда от 12 мая 2015 г. по делу № 4а-288/2015; Кассационное определение Пермского краевого суда от 1 августа 2011 г. по делу № 33-7668); данные в заявке на выдачу кредита, в которой фигурировали ФИО лица, его паспортные данные, место жительства, дата рождения и другие данные (Апелляционное определение Тульского областного суда от 28 апреля 2015 г. по делу № 33-850); информация, содержащаяся в техническом паспорте на дом, включающая ФИО лица, паспортные данные, документ о праве собственности (Определение Приморского краевого суда от 28 апреля 2014 г. по делу № 33-3718).

Следует отметить, что существует и иная судебная практика, которая исходит из широкого понимания понятия персональных данных, согласно которому под персональными данными понимаются сведения, хотя и не позволяющие однозначно определить конкретное лицо, но дающие возможность сделать это косвенным образом. Например, персональными данными была признана информация о соединениях и трафике конкретного абонента, хотя имя конкретного абонента не фигурировало. При этом довод ответчика о том, что указанные данные являлись обезличенными, поскольку не позволяли определить личности конкретных абонентов, был отклонен судом как противоречащий закону (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 25 мая 2016 г. по делу № А40-51869/2016-145-449).

Аналогичным образом другой суд признал персональными данными статистическую информацию, необходимую для последующего предоставления адресной рекламы физическому лицу, состоящую из сведений о его поисковых запросах и просмотренных страницах. При этом данные о ФИО конкретного абонента также не фигурировали, а использовался хэш-ID пользователя (уникальный идентификатор активного пользователя) (Постановление Тринадцатого апелляционного арбитражного суда от 1 июля 2016 г. по делу № А56-6698/2016). Существуют решения, в которых суды более определенно указали, что такого рода сведения представляют собой персональные данные, поскольку относятся к «определенному или определяемому косвенно (курсив мой. – А.С.) лицу» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 11 марта 2016 г. по делу № А40-14902/2016-84-126), а также что предоставляемая информация является персональными данными даже несмотря на то, что «не позволяет однозначно идентифицировать пользователя или конкретное физическое лицо… Такой информации достаточно для того, чтобы третьи лица смогли определить, к кому данная информация относится, в целях направления ему определенной рекламы. На этом основании не представляется возможным квалифицировать такие сведения в качестве обезличенных данных, поскольку они предоставляют возможность косвенно определить субъекта, к которому они относятся» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 29 марта 2016 г. по делу № А40-14900/2016-94-126).

В другом случае суд признал, что номер лицевого счета, площадь помещения, сумма начисления и (или) задолженности, показания и номер электрического счетчика являются персональными данными, поскольку указанная информация относится к определяемому физическому лицу (Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 9 декабря 2013 г. №18АП-13107/2013 по делу № А34-3659/2013).

По аналогичным соображениям адрес электронной почты, привязанный к принадлежащему лицу телефонному номеру, был признан судом персональными данными, с распространением на порядок обработки такого адреса электронной почты требований законодательства о персональных данных и признанием незаконным направленияе сообщений рекламного характера после отзыва согласия субъектов персональных данных (Апелляционное определение Новосибирского областного суда от 27 сентября 2016 г. по делу № 33-9626/2016).

Таким образом, выводы отдельных специалистов о том, что отечественная судебная практика исходит из консервативной позиции при определении объема понятия «персональные данные» 44 , нуждаются в некотором уточнении.

4. В отечественной доктрине встречаются различные мнения относительно содержания понятия «персональные данные». Ряд специалистов высказываются в пользу «узкого» толкования данного термина, относя к персональным данным лишь информацию, которая позволяет однозначно идентифицировать лицо. Помимо ссылок на некоторые устаревшие или отмененные нормы в качестве аргументов приводятся соображения об обеспечении таким подходом сформулированных Конституционным Судом РФ требований правовой определенности норм, предполагающих точность, ясность и недвусмысленность правовых норм, без чего не может быть обеспечено единообразное понимание и применение таких норм, а значит, и равенство всех перед законом 45 . Кроме того, предпринимаются попытки «увязать» понятие персональных данных с целями законодательства о персональных данных, указанных в ст. 2 Закона о персональных данных: если обработка соответствующих данных не может привести к нарушению права на неприкосновенность частной жизни (а это актуально для обезличенных данных или данных, которые не позволяют однозначно определить индивида), то нет оснований квалифицировать такую информацию как персональные данные с распространением на нее соответствующего правового режима 46 .

Приведенные аргументы безусловно представляют интерес, но в целом не выглядят очень убедительными. Сложно оправдать намеренное игнорирование отдельных элементов данной в законе дефиниции стремлением к обеспечению правовой определенности нормы. Можно ли оправдать «узкий» подход к определению объема понятия персональных данных как информации, позволяющей однозначно идентифицировать лицо, в условиях, когда дефиниция прямо указывает на возможность отнесения к персональным данным информации, касающейся косвенно определяемого лица? Здесь уместно привести толкование Суда ЕС по данному поводу, согласно которому использование слова «косвенно» в дефиниции персональных данных означает, что «для квалификации информации в качестве персональных данных не обязательно, чтобы ее самой по себе было достаточно для идентификации индивида» (Patrick Breyer v. Bundesrepublik Deutschland, ECJ, Case C-582/14. 19 October 2016. § 41).