Очень некстати сиделке пришлось уволиться, потому как она вместе с семьей переезжала в другой город. Глафира, сиделка Аркаши, была порядочной и внимательной, чем очень нравилась Татьяне Николаевне. Не хотелось с ней расставаться, но мужа Глафиры переводили в другой филиал компании, в которой он работал, а потому никакой возможности остаться в городе у неё не было.

Найти опытную сиделку для инвалида оказалось делом непростым. Татьяне Николаевне пришлось даже взять отпуск, чтобы самой сидеть с Аркашей, но её вызвали на собеседование, именно поэтому она и обратилась к Светочке с просьбой о помощи.

– Вот, девочка моя, мой красавец, – с явно читающейся грустью в голосе сказала женщина и вновь поправила очки.

Аркаша, сидящей посередине комнаты в своём инвалидном кресле, перевёл глаза на Татьяну Николаевну и Свету, что-то невнятно промычав.

Нельзя было сказать, что парень вообще ничего не понимал, скорее всего, в его повреждённом мозге сохранились какие-то базовые знания. Татьяна Николаевна, например, общалась с Аркашей с помощью специальных знаков. Если молодой человек хотел в туалет, он показывал трясущейся рукой в сторону коридора, а если он был голоден или хотел пить, то подносил руку ко рту. Иногда он издавал неразборчивые звуки, которые не понимала даже сама Татьяна Николаевна. Возможно, они что-то значили, а может быть это было просто бессвязное бормотание, рождённое израненным мозгом, который давал команды голосовым связкам непроизвольно сокращаться.

Ужасная, покалеченная форма жизни. Наверное, было бы гораздо гуманнее, если бы костлявая рука смерти прервала её, разом оборвав все мучения и самого Аркаши, и его названной матери.

Света, увидев прямо перед собой парня, сидящего в каталке, невольно поднесла руку к губам, чтобы ненароком не вскрикнуть.

– А-а… что я должна буду делать? – спросила Света чуть дрожащим голосом.

– Светочка, извини ещё раз, что я к тебе обратилась, – продолжала говорить Татьяна Николаевна виновным голосом, чувствуя себя крайне неудобно, что взвалила заботу о сыне на плечи соседки, пусть даже только на несколько часов. – Не волнуйся, ничего сложного тебе делать не придётся. Мы с Аркашей придумали свой язык общения. Если он покажет своей ручкой в сторону коридора, просто отвези его в туалет и помоги присесть на унитаз… – женщина запнулась. – По большому мы только вечером ходим, насчёт этого даже не думай, просто если приспичит по малой нужде. Он может сам передвигать ноги, но ему потребуется твоя помощь. Встать с кресла самостоятельно у него не получается. Если он поднесёт руку по рту, его нужно будет покормить, там в холодильнике каша, разогрей её, пожалуйста, и с ложечки его покорми. Пить он просит таким же жестом.

– Хорошо, Татьяна Николаевна, я вас поняла…

– Ещё можешь его вывезти на балкон, чтобы он подышал свежим воздухом. Я обычно выкатываю его и читаю ему вслух книжку. Ему нравится слушать книжки… Сейчас я начала читать ему Стивена Кинга, его любимого автора…

Женщина понятия не имела, понимает ли Аркаша то, что ему читают, но надеялась на то, что он всё понимает и выдавала желаемое за действительное.

– Я всё поняла, Татьяна Николаевна, не переживайте, я присмотрю за Аркадием, – сказала Света более уверенным голосом, потому как ничего не выполнимого от неё не требовалось.

– Спасибо тебе, моя дорогая, я постараюсь быстро, чтобы не отвлекать тебя надолго. Так неудобно…

– Всё в порядке, не торопитесь, делайте все свои дела спокойно, – ещё более уверенной речью произнесла девушка.

Показав, где что лежит из предметов, которые могли понадобиться Аркаше или самой Свете, Татьяна Николаевна поспешно удалилась, поскольку уже и так опаздывала на назначенное собеседование.

Света закрыла за женщиной дверь и маленькими шажками проследовала в комнату к Аркаше. Теперь она осталась с ним один на один – страх, который, казалось, уже развеялся как дым, снова вернулся. Неуверенно зайдя в комнату, девушка на несколько секунд застыла перед Аркашей и молча посмотрела на него.

В голове Светы сразу всплыли картинки из прошлого. Она вспоминала, как Аркадий, какой красивый и спортивный, гулял во дворе, а она, рыжеволосая девчонка, смотрела на него с балкона влюблёнными глазами, надеясь, что и он когда-нибудь обратит на неё внимание. Но сердце парня было тогда занято только Ингой. Бессовестной Ингой, которую Аркаша, подставив под удар себя, спас или от смерти, или от той ужасной судьбы, которую он сам теперь вынужден влачить. Инга не получила даже царапины в той трагедии. Малолетний нарушитель, сидевший за рулём авто, тоже отделался лишь ссадинами и синяками. Единственным пострадавшим был Аркаша.

Инга навестила своего возлюбленного в больнице лишь раз. После того, как она узнала, что Аркадий вряд ли сможет вернуться к полноценной жизни, и, скорее всего, навсегда останется инвалидом, Инга поспешила забыть об Аркаше, ни разу больше не появившись на пороге госпиталя.

Что это? Случайность или жестокие нити судьбы? Сначала родной отец бросил Аркашу, узнав, что его мать умерла, а через двадцать лет так же поступила и его девушка… Татьяна Николаевна слышала, что буквально через месяц после трагедии, Ингу видели в объятиях её однокурсника. Однако эти события уже мало интересовали Татьяну, которая всецело была сосредоточена на здоровье своего сына.

Никто не требовал от Инги такой жертвы, как связать свою жизнь с инвалидом, но в том, чтобы банально навестить его или справиться о его самочувствии – в этом не было ни грамма жертвенности! Просто вопрос порядочности. Но Инга рассудила по-другому, просто вычеркнув Аркашу из жизни словно ставший ненужным предмет домашнего обихода. Бог ей судья!

Света, простояв окутанная воспоминаниями несколько минут, подошла к креслу-каталке Аркаши и села на диван, который стоял вплотную к нему.

Она положила свою руку на ладонь Аркадия. От этого прикосновения парень вздрогнул. Или же это было очередное непроизвольное движение, ошибочный импульс, посланный мозгом к мышцам руки.