Шрифт:
Когда наблюдаешь, как свет ложится на распущенные волосы азиатской девушки, в этих чёрных волнах хочется утонуть, без остатка погрузиться в них, как если бы они напоминали о первозданном мировом океане, который хранит в себе все тайны ещё неявленного, всю экзистенцию потенциального мироздания. Белокурые волосы, хотя и имеют золотистый оттенок, а не абсолютно белый, в виду светлости своей всё же напоминают нам о седине, приходящей со старостью, которая есть главный враг женской красоты. Кто скажет, что светлые волосы напоминают о солнце, тот пусть попробует выйти в полдень жаркого летнего дня, когда солнце находится в апогее своём, и посмотреть на это светило некоторое время; тут же он обнаружит, что солнечный свет неприятно режет глаза, а исходящий от него жар заставляет желать как можно скорее спрятаться в тень. Солнце в рассвете своём нисколько не красиво; оно восхищает лишь багровым закатом своим, ассоциирующимся с кровью. Потому и сравнение белокурых волос с солнцем не есть, даже в малой степени, аргумент в пользу красоты их; напротив, это ещё один аргумент в пользу их ущербности, отталкивающей и утомляющей – подсознательно мы бежим от неё, как от полуденного солнца, желаем спрятаться от неё в холодной ночи чёрных волн восточных волос, в контрасте с которыми кожа ещё и напоминает о снеге в безлюдном зимнем лесу, к которому хочется прильнуть всем своим естеством в бегстве от шумного мира человеческих забот и ненужного шума низменных социальных проблем, отвлекающих от единения с самим собой.
Кроме того, известно, что волосы становятся светлыми в результате выгорания на солнце, так что белокурость у нас ассоциируется с потерей, которая есть ущербность, если мы, конечно, не говорим о каком-либо гандикапе. Единственная причина, по которой белокурый цвет волос стал популярен – это пропаганда рекламщиков, которым гораздо выгодней убеждать наивных девушек перекрашивать волосы в светлый, нежели в тёмный цвет, так как темноволосых – большинство. Некоторые ещё могут возразить, что «белокурые волосы красивы, потому что редки», но как нераспространённость связана с красотой, решительно непонятно. Редко мы можем встретить женщин усатых, сиамских близнецов и людей, родившихся без рук и без ног. Но мы не восхищаемся этим основываясь на одном только факте, что это – какая-то редкость. Редкость сама по себе не указывает на ценность, так что это возражение мы пропустим как несостоятельное и абсолютно нелепое, к эстетике никакого отношения не имеющее. Кто концепт эстетический аргументирует через концепцию редкости, тот есть человек отчаявшийся, веских реальных аргументов абсолютно не имеющий.
Итак, тёмные волосы на светлой или слегка смуглой коже предпочтительнее, чем светлые волосы на любой коже вообще. Смуглая кожа предпочтительнее искусственно выбеленной или чрезмерно тёмной.
Тёмные, и в особенности чёрные глаза также представляются гораздо более привлекательными, чем голубые или зелёные. Отчасти, причина этого заключается в контрасте зрачка с белком глаза, но едва ли это определяющий фактор здесь, поскольку и зелёные зрачки контрастируют с бледной кожей и, естественно, глазным белком. Дело, вероятно, ещё и в том, что чёрный цвет глаз напоминает о столь любой мною ночи и тьме, в то время как голубой и зелёный – о ясном небе и летней зелени, которые неизменно нагоняют на меня хандру и тоску по прохладному дождю и мрачным осенним оттенкам. По этой же причине красивы карие, янтарные, серые и болотные глаза – они напоминают осеннюю листву, влажную от дождя землю и таинственный танец огня в ночном безлюдном лесу. Многие против карих глаз аргументируют тем, что цвет их является грязным и напоминает о нечистотах. В. Викернес приводит в своих «Речах» аргумент в пользу «грязности» карих глаз, указывая на то, что ген карих глаз превалирует над таковым голубых глаз, и «темнит» голубоглазость подобно грязи, мутнящей светлую воду. Но используя другую аналогию, точно так же можно сказать совершенно обратное – подобно золоту, алхимически облагораживающему другие металлы, ген тёмных глаз облагораживает светлоглазость. Как и аналогия Викернеса, это – полнейшая чушь, поскольку генетика гораздо сложнее и выше столь банальных аналогий. Если же, в прочем, кому-то не нравится карий цвет глаз и кажется «грязным», он ничего не способен возразить против того благородства и почти ритуальной чистоты, что наблюдаются в бездонно-чёрных глазах, встречающихся в основном среди представителей монголоидной расы. Мусульмане смогли прочувствовать мрачную энигму чёрных зрачков, что нашло свое выражение в концепции гурий – райских черноглазых дев, ублажающих в Раю праведников.
Тут уж я вынужден разочаровать горе-антропологов, работающих не столько на науку, сколько на дешёвую и абсолютно безвкусную пропаганду (против качественной я, в прочем, ничего не имею!), заявляющих об «исключительности» голубого цвета глаз как «истинно европейской» черте. На деле же, абсолютно ничего уникального и особенного в голубом цвете глаз нет – точно так же, как среди европейцев, он встречается у евреев-ашкеназов, и самых различных народов Ближнего Востока и Центральной Азии – таждиков, памирцев, ливанцев, сирийцев и др. Ганс Ф.К. Гюнтер, которого я с удовольствием цитирую в работе «Ариец как миф о сверхчеловеке», совершенно блистательно отмечает, что белокурость, наравне со светлоглазостью, не есть исключительно нордическая черта, и присуща также и восточным балтам. Что уж говорить – белокурые встречаются даже среди уйгуров, проживавших в западных провинциях Китая.
Продолжая тему глаз, также отмечу, что азиатский разрез глаз с их монгольской складкой (эпикантусом) гораздо более привлекателен выпученных глаз европеоидов. Отсутствие же у большинства европейцев эпикантуса, вообще, кажется мне необъяснимым недоразумением, учитывая, что у азиатов он выполняет, среди прочего, функцию защитного аппарата, долженствующего охранять глаза от ветров, солнечной радиации на больших заснеженных пространствах и других враждебных окружающих условий, которые точно так же распространены в Европе, как они распространены в Азии. У некоторых европейских народов, в прочем, эпикантус распространён, хотя и не так широко, как у азиатов, и выражен не так явно. Эпикантус встречается среди скандинавов (и в особенности - исландцев), ирландцев, поляков, и др. Конечно, сюда мы отнесём и все уральские народы, проживающие в Европе: венгры, финны, эстонцы, саамы; среди неевропейских народов также отметим, безусловно, и латиноамериканцев, среди представительниц которых наблюдаются часто очевидные азиатские черты. То, что благородные мадьяры и тюрки, попав на западные территории, в процессе частичного смешения с европеоидами, потеряли некоторые монголоидные черты лица – трагедия; но и при этом их восточное происхождение, всё же явно прослеживающее, ставит их заметно выше коренных европейских народов.
Отсутствие эпикантуса у европеек является причиной большого количества складок на веке, по крайней мере, таковые имеются в верхней и нижней его частях, что напоминает морщины. Азиатское веко – гладкое, как поверхность спокойного озера; веко же западное похоже на испещрённый бороздами земельный бугор. Европейское веко, потому, безусловно уродливо; оно не только дисгармонично, но и морщинами своими вызывает в нас образы старения, немощности. Выпуклость же глаз, столь часто представляемая как нечто эстетичное, на деле в высшей степени неэстетична – эти самые выпуклые глаза навевают мысли о человеке без кожи, подобно рисункам, наблюдаемым в книгах по анатомии, поскольку именно в изображениях абсолютно бескожных людей мы и обнаруживаем выпуклые глаза в виду отсутствия век. А в это самое время японские девушки толпами ломятся в клиники и делают на своих глазах операции, чтобы заполучить это мерзкое «двойное веко»! Очевидно, они не обладают никаким пониманием красоты; женщине концепция красоты и эстетики вообще чужда – всякое представление о красивом у женщины появляется лишь с подачи мужчины, тогда как внутреннего ориентира нравственной или эстетической ценности у неё нет a priori. Тем обиднее смотреть, как дурят им головы рекламщики и эти бездумные поклонники выдуманной ими же абсурдной «западной красоты», подпитывающейся лишь необъятными амбициями глобалистических толстосумов, в своём понимании красоты стоящими так же низко, как и любая женщина. Ведь все эти нелепые операции выполняются наивными девушками лишь для того, чтобы походить на какую-нибудь знаменитость из телепередачи или на фотомодель с рекламного плаката; а вовсе не с тем, чтобы соответствовать собственному внутреннему идеалу красоты.
Мне сложно представить, когда и как монгольская «узкоглазость», служащая крайне важной практической цели и выглядящая исключительно эстетично, стала вдруг восприниматься как нечто менее желанное бесполезной европейской «пучеглазости». Я читаю про азиатских девушек и молодых людей, делающих операции на глазах для придания им более «европейского» вида, и честно не в состоянии уразуметь, может ли решиться на нечто подобное здравый ум, не травмированный рекламой европейских идеалов1, выгодных лишь хирургам и торговцам индустрии так называемой «красоты», с красотой как таковой не имеющей ничего общего. В прочем, большие глаза с чёрными зрачками, которые мы можем наблюдать, например, у арабских женщин, красивы также засчёт упомянутого выше контраста зрачка с бельмом, который особенно выделяется при широком разрезе глаз, хотя, поскольку контрастность как таковая не является столь значимым фактором при создании определённого эстетического впечатления глазом, как именно разрез, мы всё же отдадим предпочтение азиатским узким чёрным глазам; на втором месте пусть будут средневосточные и латиноамериканские, на третьем же – европейские.
Азиатские брови отличаются от западных утончённостью в самом прямом смысле – они тоньше и изящнее; в них меньше волос, и, в отличие от европеек, чьи брови порой напоминают густые заросли, азиатская женщина не нуждается в выщипывании бровей, чтобы её лицо выглядело эстетично – оно предельно эстетично и без этого. Повышенная растительность на лице вообще есть признак повышенного уровня мужских гормонов, а ни одну женщину не красит мужественность. То, что европейская женщина и в ряде других аспектов более мужественна, будет ещё раскрыто ниже.