39. Исходя из «положений о более благоприятном законодательстве», содержащегося в п. 1 ст. VII Нью-Йоркской конвенции, уточняется, что ««любой заинтересованной стороне» должна быть предоставлена возможность «воспользоваться правами, которыми она может обладать в соответствии с законодательством или международными договорами страны, в которой подается ходатайство, основанное на арбитражном соглашении, в целях признания действительности такого арбитражного соглашения»» 26 .

40. К сожалению, новеллы Типового закона ЮНСИТРАЛ в отношении порядка и формы заключения арбитражного соглашения не стали достоянием российского законодательства в полном объеме рекомендованного регулирования.

41. Два правила, закрепленных в рассматриваемой статье (см. ч. 8 и 10), свидетельствуют о создании основ для реализации в национальной правоприменительной практике проарбитражного подхода.

42. Первое касается особенности толкования арбитражного соглашения при наличии в нем некоторых изъянов (ч. 8).

43. В многочисленных рекомендациях известных специалистов в области арбитража настоятельно советуют избегать в случаях передачи сторонами своих споров в институциональные центры арбитража самостоятельного формулирования условий арбитражного соглашения и использовать для этого так называемые типовые арбитражные оговорки (см. выше, п. 3.1), разработанные ПДАУ. Основная аргументация данного правила связана с четкой трактовкой в арбитражном соглашении тех его условий, которые определяют его исполнимость и в отсутствие которых говорят о наличии дефектов 27 арбитражного соглашения или о так называемом «патологическом» арбитражном соглашении (оговорке). Е.А. Виноградова полагает, что не считается исполнимым третейским соглашением патологическая оговорка – как результат ее неопределенности, неполноты и иных дефектов, не позволяющих установить действительное волеизъявление сторон на заключение третейского соглашения. Следствием этого являются многочисленные случаи невозможности третейского разбирательства ввиду того, что или сам третейский, или государственный суд не признают неясную, нечеткую оговорку достижением между сторонами соглашения о третейском суде 28 . В то же время, по мнению Т.В. Слипачук, в некоторых случаях, учитывая особенности договорных отношений сторон, их статуса, типовые арбитражные оговорки могут быть недостаточно хороши для того, чтобы стороны чувствовали себя комфортно и уверенно в отношении предусматриваемого ими порядка разрешения споров. По всей видимости, это и есть те случаи, когда составление арбитражной оговорки можно сравнить с пошивом обуви. Пара туфель, изготовленных вручную для конкретного клиента, всегда будет удобнее и дольше носиться, чем лучшие образцы фабричного производства 29 .

44. Вместе с тем Закон не определяет существенных условий для заключения арбитражного соглашения, чтобы исключить все возможные сомнения в отношении действительности и исполнимости у правоприменителя. Исходя из определения понятия арбитражного соглашения, применяемого в Законе, минимальный набор существенных условий арбитражного соглашения, определяющий взаимное волеизъявление сторон на обращение в третейский суд, может предполагать: 1) выбор сторонами арбитража как способа разрешения спора; 2) выбор ПДАУ, в которое должны обратиться стороны в случае возникновении спора; 3) указание на конкретное правоотношение, на которое распространяется действие арбитражного соглашения, и объем последнего. Для арбитража ad hoc минимальный стандарт существенных условий должен определять: 1) выбор сторонами арбитража как способа разрешения спора; 2) определение порядка назначения (избрания) состава арбитров или единоличного арбитра; 3) указание на конкретное правоотношение, на которое распространяется действие арбитражного соглашения, и объем последнего.

45. Тем самым минимальная формулировка арбитражного соглашения может выглядеть следующим образом: «Все споры, возникающие из настоящего договора (соглашения), передаются в постоянно действующее арбитражное учреждение при «некоммерческой организации»».

Либо: «Все споры, возникающие из настоящего договора (соглашения), передаются единоличному арбитру, избираемому (назначаемому) в порядке, установленном Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ».

46. Таким образом, при наличии каких-либо неточностей в арбитражных оговорках, позволяющих сделать общий вывод в соответствии с минимальным набором существенных условий арбитражного соглашения, такие оговорки должны признаваться действительными и исполнимыми.

47. Второе правило, содержащиеся в ч. 10, также укрепляет действительность арбитражного соглашения, устраняя дискуссионность в вопросе о его судьбе в случае перемены лиц в основном обязательстве 30 . Речь идет о перемене лиц в обязательстве, охватываемом действительным арбитражным соглашением, как на основе универсального правопреемства (на основе закона, например наследование, реорганизация юридического лица, и др.), так и на основе сингулярного правопреемства (исходя из соглашения об уступке права требования (цессии) или переводе долга). Тем самым закреплено правило неразрывной связи основного договора и заключенного в отношении него арбитражного соглашения при перемене лиц в обязательстве.

48. Практический интерес представляет ситуация правопреемства арбитражного соглашения в отношении ПДАУ. В доктрине международного коммерческого арбитража присутствуют взгляды на арбитражное соглашения как на многосторонний договор, в котором, кроме непосредственно сторон основного контракта, участвуют назначенные арбитры 31 , а также центр арбитража, администрирующий его деятельность. В отношении последнего на практике не раз вставали вопросы правопреемства, в том числе имеющее прецедентное значение. Так, Президиум ВАС РФ 32 не признал «автоматического» правопреемства между упраздненным (Третейским судом при РАО «ЕЭС России») и вновь возникшим третейским судом (при Фонде «Право и экономика ТЭК») в силу одностороннего указания учредителя. Среди аргументов теоретического толка в поддержку этой позиции, по всей видимости, может быть выдвинута идея, нашедшая завершенное воплощение в теории автономности арбитражного соглашения (см. комментарий к предложению второму ч. 1 ст. 16 «Право третейского суда на принятие постановления по вопросу о своей компетенции»). С учетом этого обстоятельства реорганизация третейского суда как следствие реорганизации учредителя сама по себе не влечет передачи на рассмотрение вновь возникшего третейского суда всех тех споров, которые предусмотрены третейскими соглашениями, определяющими в качестве компетентного суда правопредшественника 33 . Полагаем, что именно отсутствие правосубъектности арбитража (третейского суда) по российскому законодательству позволило исключить даже теоретическую возможность правопреемства между арбитражными институтами в отношении арбитражных соглашений.

49. Между тем данный тезис полностью опровергнут ч. 6 ст. 52 «Заключительные положения», открывающей возможности передачи арбитражных соглашений от учреждений-правопредшественников к учреждениям-правопреемникам, для чего достаточно получить согласие в письменной форме органа юридического лица, при котором учреждение-правопредшественник было создано, на выполнение новым постоянно действующим арбитражным учреждением функций учреждения-правопредшественника в соответствии с арбитражными (третейскими) соглашениями, предусматривавшими рассмотрение споров учреждением-правопредшественником.