– Чтобы совершить храбрый поступок и попасть в Валгаллу! – воскликнул Харальд.

– Да. Он достал меч, взмахнул им над головой, поднял щит и прыгнул с этой скалы в воды фиорда.

– Здорово! – вскричал Харальд и вскочил на ноги. – Думаю, Один встал со своего трона, чтобы приветствовать этого храброго человека, когда он вошел в двери Валгаллы.

– Так поется в песнях, – ответил Олаф. – Скальды до сих пор поют об Эгире по всей Норвегии.

Как-то раз Харальд спросил:

– Из какой ты страны, Олаф? Ты всегда был рабом?

Глаза раба вспыхнули.

– Когда ты станешь мужчиной, – сказал он, – и отправишься, как викинг, в Данию, спроси у жителей, слышали ли они об Олафе Хитреце. Там, далеко отсюда, моя страна. Нас разделяет холодное море. Мой отец – Гудбранд Большой. В его зале пировали две сотни воинов, а потом шли за ним в бой. Рядом с ним сидели десять сыновей. Я был самым младшим. Однажды отец сказал: «Все вы – взрослые мужчины. Здесь у нас нет места для стольких вождей. Старший сын унаследует мою ферму, когда я умру. Все остальные должны стать викингами». У него было три корабля. Их он отдал моим братьям. А я остался той весной и построил себе лодку. Лодка была рассчитана только на двадцать весел. Я думал, что за мной никто не последует: ведь я был слишком юн, мне было всего пятнадцать лет. Я построил лодку, похожую на дракона, – драк-кар. На носу я вырезал драконью голову с открытой пастью и высунутым раздвоенным языком. Глаза я сделал красными от злости. «Будь здесь, – сказал я, – и шипи на моих врагов». На корме я сделал место для кормчего и прочный румпель для руля. На бортах я вырезал драконью чешую. Потом я выкрасил мое творение в черный цвет и на каждой чешуйке поставил золотую отметину. Я назвал свою лодку «Бегущая по волнам». Она неслась по волнам на удивление быстро. Ничего подобного мне не доводилось видеть.

В ночь, когда постройка была завершена, я пришел к отцу на пиршество. Когда мясо было съедено и рога с медовухой пошли по кругу, я встал, высоко поднял свой рог и сказал: «Вот моя клятва: я поплыву в Норвегию, разорю побережье и наполню свою лодку сокровищами. Тогда я найду подходящую ферму и стану зимовать на этой земле. Кто пойдет со мной?» Один из мужчин сказал: «Он еще ребенок и не понимает, что говорит, замахивается на многое, но ничего не добьется». Но зато другие встали и подняли свои рога, наполненные медовухой. Тридцать мужчин, один за другим, сказали: «Я пойду с этим пареньком и не отвернусь от него, пока мы оба живы».

На следующее утро мы сели в мою лодку-дракона и отплыли от берега. Я сидел на месте кормчего. Когда моя лодка неслась по волнам, я сочинил песню и запел ее: «Дракон летит, куда лежит его путь? Там мечи будут петь, копья кусаться, а я – смеяться». И мы направились к побережью Норвегии. Мы побывали незваными гостями за столами многих жителей. У некоторых людей, по нашему мнению, было слишком много золота, от которого их следовало освободить. И я сказал: «Брюхо моего дракона никогда не наполняется». Для золота в нем тоже нашлось место. Лучше жить на море, а другие пусть выращивают урожай и заботятся о припасах. Дом пахнет дымом, а корабль – весельем. Из дома можно увидеть только закопченную крышу, а с корабля видна Валгалла.

Так мы и путешествовали вдоль побережья, получая много богатств и веселья. Через некоторое время мои люди сказали: «Когда же ты подыщешь ферму, Олаф?» А я ответил: «Еще не пришло время. Летом лучше быть викингом. Когда море замерзнет и наш дракон больше не сможет лететь по волнам, мы найдем для себя ферму и останемся там». Когда наступила зима, я сказал своим людям: «Теперь можно подумать и о ферме. Мне приглянулась одна – на берегу в стране короля Хальфдана». И мы направились к ферме. К берегу мы пристали поздно ночью, вытащили лодку на берег и тихо пошли к дому. Это было довольно богатое хозяйство. Там были столы, и кладовая для припасов, и кузница рядом с домом. В дом вела только одна дверь. Мы подошли к ней, и я постучал своим копьем. «Эй, есть кто живой?!» – закричал я. Мои люди тоже подняли шум. Наконец кто-то из дома спросил: «Кто там?» И я ответил: «Открывай, иначе ты тотчас поймешь, что у твоих дверей сам Тор». После этого я сильно стукнул по двери щитом. Дверь слегка приоткрылась, но я распахнул ее и вбежал в дом. Там было очень темно. Я ничего не видел – только угли краснели в очаге. Я остановился спиной к стене: не хотелось получить удар мечом в спину из темноты. «Зажги огонь», – сказал я. Не дождавшись исполнения приказа, я повысил голос: «Поторопись. Ты оказываешь гостям слишком холодный прием». Мои люди засмеялись. «Скупой человек. Он ведет себя так, будто совсем нас не ждал», – сказали они. Тем временем фермер раздул угли и подбросил дров. Вскоре они разгорелись, и в свете огня мы смогли оглядеться. Мы находились в маленьком зале, в середине которого был очаг. Здесь были скамьи для двадцати человек с каждой стороны.

Фермер застыл у очага, боясь пошевелиться. На скамье в дальнем углу мы увидели дюжину человек, сбившихся вместе. «Эй, рабы, – сказал я, – принесите столы. Мы голодны». Они выбежали через дверь в дальнем конце зала. Мои люди вошли и расположились у очага, чтобы согреться. Я приказал двоим из них стоять на страже у дверей. «Послушай, друг мой фермер, – сказал один из моих людей, – почему у тебя такое унылое лицо? Ты не думаешь, что с нами будет весело?» Другой, смеясь, добавил: «Мы пришли, чтобы развлечь тебя. Скучно проводить зиму без гостей». Тут мои люди оживились, заметив, что рабы внесли большой котел с мясом. Они поставили треногу над очагом и подвесили котел. А мы сели вокруг, наблюдая, как варится мясо. Чтобы быстрее прошло время, мы шутили и смеялись.

Наконец начался ужин. Фермер с мрачным видом сидел на скамье и ничего не ел, что, впрочем, неудивительно. Ведь он видел, как мы быстро поглощали гигантские куски его лучшей говядины и целые корзины хлеба. Когда унесли столы и появилась медовуха, я встал, поднял свой наполненный медовухой рог и сказал фермеру: «Ты не ел с нами, но не можешь отказаться от половины моего эля. Я пью его за твое здоровье». Я выпил половину и протянул рог через очаг фермеру. Тот взял его и улыбнулся. «За свое здоровье я, конечно, выпью. А я-то ведь уже стал готовиться к смерти». Я весело засмеялся и проговорил: «Этого ты можешь не опасаться. Ведь мертвец не сможет накрыть для нас стол». Мы пили и становились все веселее и разговорчивее. В конце концов я встал и объявил: «Мне нравится твое гостеприимство, мой друг фермер. И я решил воспользоваться им сполна». Мои люди захохотали. Они стали наперебой предлагать фермеру, как следует поблагодарить меня, утверждая, что у него наверняка еще не было такого высокого гостя, как я. И я продолжил: «Нет смысла принимать гостей, если они не составляют тебе компанию и не развлекают тебя. Поэтому я решил объявить закон. Мои люди больше никогда не оставят тебя в одиночестве. Хакон будет твоим постоянным спутником, друг фермер. Он всегда будет с тобой. Днем и ночью он будет находиться рядом с тобой – работаешь ты, отдыхаешь или спишь. Лейф и Грим станут постоянными спутниками твоих сыновей». Я назвал еще десять имен и сообщил: «А эти люди будут ходить по пятам за твоими рабами. Вот видишь, как я стараюсь сделать твою жизнь веселее». Итак, я приставил своих людей ко всем домочадцам. За всю зиму ни один из них ни разу не ускользнул из поля зрения одного из нас. Так что до соседей не дошло никаких слухов. Кроме того, место было вполне уединенным, и, если повезет, сюда еще долго никто не забредет.

Я сильно стукнул по двери щитом

О, это была сытая и легкая жизнь. Мы прожили в этом доме довольно-таки долгое время, когда Хакон однажды, придя к ужину, сказал: «Сегодня я слышал кукушку». – «Это знак того, что нам снова пора в море», – сказал я. Мои люди возбужденно зашумели. Их глаза сверкали. Большой Торлейф встал и объявил: «Я уже одеревенел от постоянного покоя. Хочу в бой». Я повернулся к фермеру и сказал: «Сегодня наша последняя трапеза с тобой». Тот рассмеялся и признался, что это была его самая трудная зима, но и самая веселая. И пожелал нам удачи. Я вскричал: «Клянусь бородой Одина! Ты принял нашу шутку, как настоящий мужчина!» Мои люди зашумели и стали стучать кулаками по столу. Грим закричал: «Клянусь молотом Тора! Здесь нет скупого труса. Этот человек достоин получить мой рог для питья. Друг, возьми его. Пусть он служит тебе долгие годы. – Грим протянул рог фермеру. – А с ним я оставляю тебе имя – Сиф Дружелюбный. Надеюсь, мы с тобой когда-нибудь выпьем вместе в Валгалле». После этого мои люди собрались вокруг фермера. Они хлопали его по плечам и дарили разные вещи – кто что мог. Один подарил Сифу Дружелюбному кольцо, другой – браслет, третий – меч, с которым не стыдно идти в бой. Я достал пять массивных золотых браслетов из нашей сокровищницы и отдал фермеру. Старик сначала разинул рот от изумления, глядя на богатые дары, но потом, очень довольный, рассмеялся. «Пусть Один посылает мне таких гостей каждую зиму», – сказал он.