Формально все ограничилось, как и следовало ожидать, устным отеческим внушением, но задания с тех пор она получала, что называется, чисто конкретные – сгоняй только туда-то и принеси исключительно то-то. Впрочем, сладенькие предложения от всевозможных именитых добродетелей поспособствовать карьере присутствовали регулярно, иногда даже выдавались некие авансы в виде недельной командировки в Лондон, например.

– Что желаете? Осетрину, бифштекс? – тележка стюардессы неслышно поравнялась с креслом Инны.

Обед в «Аэрофлоте» делит не день, а время полета, и потому может быть и крестьянским заутренником, и миссионерским ланчем, и пионерским полдником.

Надо бы разбудить прикорнувшего по соседству оператора Виталия. Представители этой профессии, как давно уже приметила Инна, предпочитают ограничивать взгляд на мир исключительно рабочим временем. То ли оберегают глаза от суетности и замыленности, то ли масштаб без альтернативы окуляра скучен, то ли внутренний мир давно богаче внешнего, то ли просто профессиональное «дежавю»?

Если и задумываться над этим, то не сейчас. Надо откинуть столик, принять поднос и начать последовательно нарушать герметичную деликатность небесной пищи.

А Туманный Альбион был, пожалуй, единственным ясным пятном за последние полгода. И особенно приятным было это воспоминание здесь, в салоне авиалайнера, летевшего почти в ту же сторону…

Это ведь только натужный шлягерщик Кусманов может позволить себе на Гавайях или дачном лужке в Серебряном бору потреблять исключительно «я-ясные дни», а «не я-ясные» оставлять как пустые бутылки бомжующей судьбе. Инна в отличие от него никогда не находилась в поиске очередного чиновного посредника в отношениях с провидением.

И тут на тебе – поездка на международную конференцию – галдящий Хитроу, впитавший полумрак столетий Тауэр, застегнутый на все витражные пуговицы чопорный Вестминстер, собор Святого Павла – вся иллюстрированная азбука школьного английского и ее пятизвездочный отель у «Виктории-стейшн», утренние газеты под дверью, трансляция теленовостей в ванную, халат, белый и пушистый, как мечта блондинки…

Былая династическая близость Британии и России будто сказалась и на ее высочествах телебашнях. Издали чудилось, что обе эти светские красавицы убрали тонкие шеи свои одинаково крупными, ярко блиставшими на солнце стразами Сваровски. На самом деле внутри, как и в родном Останкино, располагался уютный круглый зал, где лондонские коллеги и устроили прием собравшимся на конференцию журналистам.

Инна долго с бокалом водки с тоником (пожалуй, главное отличие банкета – в Москве пьют джин, а в Лондоне предлагают водку!) обходила окружность смотрового зала, проникаясь чудесными видами английской столицы. Благо на стекле чуть выше реальности были приклеены прозрачные контуры с описанием всех этих дальних достопримечательностей. Увлекшись, она оказалась едва ли не последней, никак не зафиксировавшей свое место за столиками. Впрочем, знакомая с детства логика «опоздавшие садятся в президиум», как выяснилось, вполне актуальна и в церемониальной Европе. Сам президент ВВС, седой, морщинистый и стройный, как Вестминстер, поднялся и с грациозной любезностью пригласил ослепленную Лондоном российскую Иоланту за свой почетный столик.

Соседями оказались американец, немец, швед и голландец, наперебой пытавшиеся завладеть вниманием очаровательной россиянки. Делали они это крайне печальным для Инны образом – задавали вопросы о внутренней российской политике. Попробуйте-ка по-русски ответить на вопрос: «Почему не выбирают президентом Явлинского?» Получится либо долго и нудно, либо совсем коротко и очень по-русски. А тут приходилось пользоваться исключительно языком Кэрролла и Диккенса, активируя весь лексический стабфонд выпускника журфака МГУ, сдобренный профессиональной деликатностью «а-ля Познер».

Между официальными мероприятиями удалось выкроить утро для полноценной экскурсии по Лондону на традиционном двухэтажном автобусе. С детских пор он был для Инны столь же экзотичным и значимым, как австралийский кенгуру или изваяния острова Пасхи.

Только-только забралась наверх, традиция проявила себя целиком – заморосил столь же знаменитый лондонский дождь. Зонт не спасал. Пришлось сбежать вниз в салон. Но – нет худа без добра – через две остановки Инна вдруг осталась вдвоем с гидом, худощавым симпатичным старичком. Сработали ненастье и то обстоятельство, что билет на экскурсию действителен в течение всего дня – входи, выходи, глазей, обрастай пакетами с марками магазинов, садись на следующий автобус…

Старичок привычно взял было в руку микрофон. Затем огляделся, поймал взгляд единственной пассажирки, улыбнулся. Инна подсела к гиду, познакомились. Дальнейший путь журналистка из далекой Москвы проделала в режиме личного такси. Сэр Герберт (это имя ему удивительно шло) вполголоса увлеченно и гордо рассказывал историю Лондона от кельтов до наших дней, а микрофон использовался лишь за тем, чтобы время от времени командовать темнокожей девушке-шоферу: «Молли, стоп! Молли, пожалуйста, дальше!» Так по Лондону, пожалуй, не ездил даже Абрамович!