– Издевался, в каком смысле? Я так понял, он хотел ее инициировать, – Ал пожал плечами. – У Кейт, конечно, много заморочек на этот счет, но ведь сейчас она взрослая женщина, у подростков все попроще.

– А ты не думал, откуда появились эти странности?

– Ну, у нее клаустрофобия. Подозреваю, что Оторна вряд ли можно номинировать на премию «Отец года».

– Да, но дело не только в нем. Кейт никогда не любила закрытые пространства, вероятно, все дело в том, как погибла моя сестра, ее мать. Так вот, Юсихото знал, чего она боится и ему нравилось наказывать ее за непослушание. Когда я за ней приехал в Японию, она уже сутки провела в ящике размером метр на метр. Я думал, она сойдет с ума, если уже не сошла.

– Но он же хотел ее инициировать. Какой смысл ее мучить?

– А какой смысл ее насиловать? Он ее целый год насиловал, – Сайлас отвернулся к окну и смотрел вдаль, пока Алиас переваривал новость.

– Подожди, я не понял… – мужчина помотал головой. Если предыдущая информация отдавала махровым садизмом, то эта вообще не лезла ни в какие ворота. Ал чувствовал себя оглушенным, информация никак не хотела доходить до его сознания и восприниматься. – Нам нет нужды насиловать даже тех женщин, которые нас не хотят. Мы же инкубы. Мы можем вызвать желание, если захотим.

– Вот именно, если захотим. Оторн отдал свою дочь сексуальному садисту и знал об этом. И более того, он может это сделать вновь, – мужчина тяжело вздохнул. – Она – точная копия моей сестры, и за это он ее ненавидит. А я не хочу, чтобы девочка сошла с ума.

– Я не знал, что среди нас бывают такие… – Ал не мог подобрать цензурного слова, поэтому просто махнул рукой. У него в голове не укладывалось, что инкуб может настолько себя не контролировать. Он ведь мог ее убить во время питания.

– А почему нет? Ты вот тоже жесткий секс предпочитаешь.

– Ты бы не сравнивал, – Котон тут же окрысился. – Все, что я делаю происходит по желанию обоих.

– Ладно, извини, – Эффусио поднял руки ладонями вверх, успокаивая инкуба. – В любом случае, единственное, что мы может сделать, это не отдавать ему Кейт. Юсихито давно слетел с нарезки, об этом все знают, просто предпочитают не говорить. Ее никто не защитит, не захочет связываться даже ради суккуба. И наказать по-настоящему его может только Лилит, если он будет приносить мало душ, а мы права не имеем.

– Я ее не отдам в любом случае. И если будет возможность, я с ним поквитаюсь, – Ал глубок вздохнул, пытаясь успокоиться. Инкуб – насильник. Невиданное дело. Не то, чтобы он не верил, но… это было слишком невероятно. – Теперь о нашем деле. Предлагаю активы разделить между нами поровну.

– Согласен. Тогда ни у одного не будет права решающего голоса. А с тобой мы в любом случае договоримся. Алиас, – Сайлас замялся, не зная, следует ли спрашивать. – Как она?

– Не знаю, не могу понять. То ссорится со всеми, то расстраивается. Бросает из крайности в крайность. Она неустойчивая, неуравновешенная, теперь я понимаю, почему.

– Присматривай за ней. Она может решиться что-то с собой сделать. Где она, кстати?

– Я ее на обед отпустил. Ей нужно нормально питаться.

– Не бросал бы ты ее пока одну. А то еще напридумывает себе чего-нибудь.

Алиас неосознанно потянулся к их связи, и оттуда повеяло могильным холодом. Нет, Кейт была жива, но что-то с ней было явно не так. Кроме того, она была не в здании.

Это был симпатичный блондин. Когда Кейт все же сфокусировала взгляд, то смогла разглядеть беспокойство на его самоуверенном лице. Она немного отодвинулась, потому что он практически нависал, и девушке стало не совсем комфортно.

— Мисс, с вами все в порядке? – мужчина еще больше наклонился над ней, пытаясь заглянуть в глаза.

— Да, да, конечно, – дрожащим голосом ответила Кейт. Слезы все еще катились градом, но с этим она ничего не могла сделать.

— Но вы плачете. Может быть вам нужна помощь? Расскажите, кто вас обидел? – блондин искренне и открыто улыбнулся, но, в то же время, он внимательно всматривался в ее лицо. И эта цепкость во взгляде была Кейт почему-то очень неприятна.

– Нет, спасибо, не надо. Все в порядке, правда, – девушка попыталась улыбнуться в ответ, но сама почувствовала, как ненатурально это получилось. Уголки губ, вместо того, чтобы подняться вверх, скорбно опустились.

— Меня, кстати, Брендон зовут, а вас? Я присяду? — выдав это все скороговоркой, блондин плюхнулся на стул напротив, от чего Кейт сжалась еще сильнее, но подавила желание обнять себя за плечи.

Этот мужчина чем-то напоминал студентов-мажоров из университета. Та же самоуверенная улыбка во все тридцать два зуба, нахрапистость и игнорирование личного пространства другого человека, абсолютное понимание своей неотразимости и сексуальной притягательности для женщин. Если такой яркий представитель противоположного пола замечал «деву в беде», то он не останавливался, пока не уложит ее в койку. Кейт таких терпеть не могла, потому что никогда не знала, что с ними делать, не понимала, как себя правильно вести.