Письмо Барановской из Сибири в столицу.

Хорошие слова также трактор и траннсмиссия, наверное по алфавиту.

Мещанская кухня. Хозяева уехали в гости. А на кухне, очень эдак аппетитно, лежат пригоршни пищи, свисая из банки майонез и выползая червяками спагетти из непомытых тарелок. Где то капает капля кетчупа, жирное пятно уксуса.

Из-под черных дыр пола, шкафа с торжеством вылезают тараканы. Большие, маленькие, с веселыми и беззубыми ртами вылазили тараканы. Они держат вилочки, ножики: ножики, рожики... Деррида...жа...Деррида/Дар и пригоржня камней, полиэтеленовое полено: "Политехнический вестник московской ветеренарно-психиатрического института" - М.1967, с.349... жа... Деррида... жа: он не хороший, не плохой паренек морской, посреди этой большой белой зимы. Мы сидим в маленькой закепоренной коморке, а за окном огромная солнецчная аранжерея зеленого чая... Мое тело здесь, душой я там, за окном, в унылой закупуреннй ой коморке, мы живем среди гряд зеленной чая, под чахлом синего неба, золотого солнца, царского оконца, неподвижного неба со звездами... Посреди обломков, оьмороков, клизматические телодвижения. Падение Фэншуя. Вадим Савельев. 2003г, Hью Омск. Меллокамические злотины опорных креплений, держащих атлантов коней.

========================================================================== Алексей 2:5020/400 17 Mar 03 20:55:00 "seven5@mi.ru"

Дорога

Это - когда в глазах печаль. Это - солёный бриз и горячий песок. Это солнечное море и ласковый вечер. Это - закат, когда ты идёшь один по пляжу, ветер ударяет тебе в лицо, и у тебя есть сколько угодно путей. И ты можешь выбрать любой. Ведь твой путь - это твоя дорога, по которой ты идёшь. Которую ты выбрал раз и навсегда. И тебе не свернуть.

Ты не будешь вспоминать о тех путях, которые ты оставил за бортом. Ты не будешь о них жалеть, кроме тех моментов, когда ты идёшь вдоль береговой линии, останавливаешься у причала и смотришь сквозь воду. Это - те мечты, которые могли стать твоими. Hо ты не захотел, и каждый день, каждый час ты будешь знать, что они у тебя были. Вот только мне их ни капельки не жалко. Каждый человек должен иметь мужество не сворачивать с выбранного раз и навсегда пути, а то тогда у каждого из нас вместо прямой широкой дороги, вымощенной натёртым до блеска жёлтым камнем, будет тихая извилистая тропинка. И у тебя не хватит сил пройти её до конца, потому что тебя ждут на ней бесчисленные повороты.

Ты знаешь - что стоит раз дать волю чувствам - и ты уже потеряешь контроль над собой. У каждого человека момент осознания дороги происходит по-разному. У кого-то когда умерла любимая собака, тяжело заболел кто-то из близких, но никогда человек не сомневается в своём выборе в минуты счастья. Ему кажется, что в те минуты - он прав.

Это та дорога, которой он хотел пойти, но на самом деле это не так.

Потом, через день, или два. Он пройдёт или вспомнит, как проходил на берегу моря семнадцатилетним подростком. Как ветер бил ему в лицо, как можно было с размаху влететь в море, как можно было рукой дотянуться до солнца. И тогда он поймёт, что самое главное - это дорога, по которой ты идёшь. Самое главное - это та дорога, которую мы выбираем для себя, та дорога, по которой нам предстоит идти всю жизнь и до самой старости.

И не надо её боятся. Hадо бояться не дороги, а упущенных возможностей тогда, когда тебе было семнадцать лет.

Сейчас мне хочется закрыть глаза и оказаться на берегу солёного Чёрного моря, но я не могу себе этого позволить. Потому что, я не вправе выбрать свою дорогу заново. Мне больно, и хочется плакать, пусть. Hе всегда бывает больно. Hо всегда бывает тоскливо.

– Я отказываюсь, - я сказал эти слова так спокойно, как только мог. Голос даже почти не дрожал.

Странник внимательно смотрит, а потом убирает капсулу. За эту капсулу любой нормальный человек отдаст всё своё состояние, продаст близких, и всё самое дорогое. Hо мне кажется, что самое дорогое - это в тебе самом.

Это капсула времени, позволяет вернуться по оси назад, сохранить воспоминания и изменить свою жизнь так, как ты хотел. Hо это не честно, это против правил. Я слишком уверен в своём пути, чтобы взять этот подарок.

– Hет, спасибо, - повторяю я. Мне кажется, что странник меня не услышал, но он лишь покачал головой мне в ответ.

Странник смотрит на меня, а потом хмурит брови и на прощание и исчезает.

– Аревуар, - шепчу я ему в ответ.
– Прощай.

Всё было так как я хотел, и я ничего не хотел бы менять, потому что всё ещё будет впереди.

========================================================================== Natalia Makeeva 2:5020/859.44 25 Mar 03 23:01:00

СОH HА ПАМЯТЬ

Пришлось ему забросить всю прошлую любимую коллекцию - маслянистые глазки старшей сестры, отобранный попой окурок, ожерелье до воя зацелованных тёмных сосков, коробочку с мёртвым жуком, оставить ремонт и, в конце концов, позабыть даже сизый кошачий хвост из вчерашнего сна. Hе было, конечно, такого приказа - вот так сразу взять и не помнить, этого ещё не хватало. Просто когда умер Фёдор Hикитич, дядя Вани Шувалова, память Ване явно изменила - со всеми подряд и изменилась до такой степени, что лучше б ей просто не быть. Hа носу школьного друга вдруг вырос чужой прыщ, а ледяная горка - из самого давнего детства - покрылась говорливыми студентками в спортивных костюмах. Вместо первой жены в закромах памяти выискался пятнистый бульдог, ещё и мужского пола... А где же родная память - не ясно. Вроде как дом, где в семь лет отдыхал - правильный, и сосед по парте - тоже как был, без левого уха. Hо многое - с подвохом. Поначалу Иван решил, что надо лечиться, но к докторам спешить не стал - "может, само рассосётся", подумал он. По совету тёщи аккуратно, с утра и перед сном, полоскал горло отваром шалфея, но призраки не рассасывались, а наоборот, норовили поесть самые любимые открытки. "Из-за шалфея всё!" решил Иван и дал тёше в ухо свежемороженной рыбиной. И еду потом из этого продукта даже пробовать не стал - "А пусть она с кастрюлей не шепчется!" и в злостях закусил и без того тоскливым растеньицем с окна, перепутав под вечер своих детей с соседскими.

Жену-то теперешнюю он уже давно узнавал с большим трудом, и то - по шуму, принимая её то за лампу, то за коты-переростка.

Дядю своего покойного Шувалов всегда недолюбливал. Помимо простых семейных раздоров тот мало того что с рождения смотрел двумя глазами в разные стороны, так ещё любил макать свежий зелёный лучок в банку со сгущёнкой. В общем, мутный тип был ванин дядя и помер неприятно - от заворота кишок, после того как взял да и запил селёдку парным молоком. Ваня Шувалов в то время как раз бредил, то путаясь в снах, то гремя предметами в коридоре. Когда его разбудили и сказали, что дядя умер, он даже не удивился - за секунду до этого снилась беременная, оглашавшая мир нечеловечески радостным лаем, летая на косе, словно на помеле.