Мэдди вспомнила их последний разговор, который состоялся менее двух недель назад, за несколько часов до его смерти. Он признался, что хочет приобрести шале где-нибудь в горах, на горнолыжном курорте. Они обожали горные лыжи.

– Это будет убежище для нас троих, – говорил Лео по телефону. И Мэдди чувствовала, что в этот момент он улыбается.

В ответ она рассмеялась:

– Как мило!

Но, конечно же, Мэдди понимала, что этого никогда не случится. Лео фонтанировал идеями, постоянно придумывая, чем бы порадовать ее. Но он не мог оставить свою обожаемую работу дольше чем три дня, так что они вряд ли смогли бы подолгу жить в шале.

Лео звонил из Кардиффа, где дирижировал в Уэльском Миллениум-центре. Неудивительно, что сердечный приступ настиг его в самый разгар оперы «Воццек» Берга. Мэдди приходилось наблюдать, с каким вдохновением он дирижирует этим грандиозным произведением. Лео был просто одержим музыкой Берга.

Запись закончилась, и Мэдди закрыла компьютер – нужно продолжать работу. Но как же тяжело сосредоточиться! Ей никогда в жизни не приходилось испытывать такое горе, и она не знала, насколько оно подрывает силы. Мэдди отпила глоток воды и закрыла глаза.

Лео получил великолепные отзывы за эту оперу. Она прочитала их все. Критики писали, что это была «напряженная, ожесточенная и бескомпромиссная музыка». Мэдди постоянно думала о том, что именно так, наверное, он и хотел бы уйти: в сиянии славы, дирижируя одной из своих любимых опер, в окружении восторженной публики. Неожиданно, эффектно и, ей очень хотелось на это надеяться, не испытав никакой боли. Конечно, сделали все возможное, чтобы заставить его уставшее сердце снова биться, но тщетно. Говорят, что он ушел очень быстро. Эта мысль ее немного успокаивала.

И все же Мэдди очень сожалела о том, что ее не оказалось в тот раз там, рядом с Лео, что она не сидела в зрительном зале во время представления и не смогла броситься к нему в тот момент, когда у него подкосились ноги. Она бы последовала за ним и в машину «Скорой помощи». Лео наверняка хотел бы, чтобы в последний миг она была рядом с ним.

Вот и все – она никогда больше не увидит его, и Фиби осталась без отца. Мэдди казалось, что дочка так и не поняла, что произошло, – ей пока сложно это осознать. Может, так даже лучше. Мэдди открыла глаза и на секунду выглянула из окна своего кабинета в районе Сохо. За окном шумела Фрит-стрит. Небо над крышами посерело – начинало темнеть. Город уже украсили к Рождеству, скоро повсюду зажгутся огни. Удивительно, что у кого-то сейчас может быть праздничное настроение! Вчера во время похорон охваченная горем Виктория выглядела по-королевски, словно только у нее было право оплакивать Лео. Очевидно, она даже не подозревает, как сильно он и Мэдди любили друг друга.

Мэдди внезапно почувствовала, что буквально закипает от гнева и разочарования. Теперь об их чувствах уже не узнает никто. Виктория соберет все карточки с соболезнованиями, и все станут сочувствовать ей одной. Имена этой женщины и ее детей появятся в газетах и будут вписаны в биографии Лео, которые издадут в ближайшие годы, словно Мэдди и Фиби не существовали в его жизни. Это очень больно осознавать.

Мэдди посмотрела на экран компьютера и постаралась сконцентрироваться на работе, но в душе у нее по-прежнему оставалось неприятное ощущение. Она думала о том, как вела себя с ней Виктория у стен крематория. Она ведь была в ярости и изрыгала яд – странное поведение для женщины, смирившейся с присутствием другой в жизни своего мужа. И оно противоречило рассказам Лео о том, как обстоят дела в его семье. А ведь еще там оказалась костлявая девица в дешевом костюме! Когда Виктория сказала, что у девицы тоже была связь с Лео, Мэдди была потрясена до глубины души. Ее и так до предела напряженные нервы едва не сдали, и ее чуть не вывернуло наизнанку. Мэдди не помнила, как ей удалось добраться до машины.

Но по дороге домой она отругала себя. Виктория не справилась с эмоциями и сорвалась, попытавшись сообщить ей самую неприятную новость, какую только смогла придумать. Та девушка с взлохмаченной головой и синими тенями на веках выглядела сломленной и потерянной. Еще недавно она была тинейджером и совсем не соответствовала тому типу женщин, какой любил Лео. Неухоженная, практически замарашка.

Однако кто знает, каких женщин он любил? Виктория и Мэдди были очень разными. И эта замарашка утверждала, будто он называл ее «моя дорогая девочка». Это невозможно было выдумать. Мэдди почувствовала, что приближается к неприятному открытию, и ее снова затошнило. А если это правда? Неужели он действительно спал с ней? Нет, невероятно, – Лео ведь рассказывал ей обо всем. Он не мог так поступить.

Мэдди обхватила голову руками и прижала ладони к вискам, чтобы попытаться прогнать дурные мысли. В этот момент зазвонил телефон. Наконец-то она отвлечется!

– Мистер Ральф Брук хочет поговорить с вами, но отказывается сообщать причину звонка.

У Мэдди заколотилось сердце. Ральф? Сын Лео? У нее сейчас нет сил, чтобы препираться с ним. И все же она чувствовала, что хочет услышать его голос. Глубоко вздохнув, Мэдди поправила белую блузку и выпрямила спину. Ее руки дрожали. Это так на нее не похоже! Она всегда была уверенной и хладнокровной. И все знали об этом.

Интересно, не Виктория ли стоит за этим звонком? Если да, то она, видимо, в полном отчаянии, раз решилась привлечь сына к грязным разборкам. В конце концов, она повесит трубку, почувствуя какой-нибудь подвох. Она не обязана выслушивать оскорбления от подростка!

Откашлявшись, Мэдди собралась с духом и произнесла:

– Соединяйте!

– Я понимаю, что мой звонок может показаться странным, но я хотел поговорить с тобой.

Она не услышала злости в его голосе, наоборот, он нервничал и сбивался. Мэдди почувствовала облегчение и немного расслабилась.