Граф скрестил руки на груди. Выражение его лица было строгим, почти неприязненным, словно Николас, став очередным герцогом, сделал что-то предосудительное.

– Суть в том, что я истратил значительную сумму денег. И, согласно договоренности, герцог должен был в конце сезона жениться на моей дочери. Ее мать и я… – При этом его тревожный взгляд метнулся на графиню, и для Николаса все сразу стало на свои места. Это она стоит за идеей брака. И, судя по решительному выражению ее лица, она готова идти до конца.

– Мы вложили крупный капитал и потратили много времени на то, чтобы получить заверение, что наша дочь станет герцогиней Гейдж. – Графиня говорила уверенно и надменно, и Николас поневоле поежился. Эта женщина подавляла и пугала его, но, одновременно, восхищала. Ее не сбить с мысли.

– Вы же видите, в каком я оказался положении. – Николас развел руками. – Я узнал не только о том, что стал герцогом, но и о существовании будущей герцогини. Не кажется ли вам, что все это нелегко переварить за двадцать четыре часа?

– Конечно, – сказал граф.

– Конечно, – одновременно с ним проговорила графиня. – Но дело в том, что наша договоренность основывалась на честных намерениях, и мы считаем, что все условия должны быть выполнены, даже если изменился состав участников. – Николас мысленно вознес молитву небесам, чтобы у дочери графини оказался не такой ужасный характер.

Он подался вперед, облокотившись локтями о колени.

– А что если я откажусь от титула? Вместе со всеми обязательствами? – До этого момента такое решение не приходило ему в голову, но сейчас ему показалось, что петля, сделанная из земляничных листьев герцогской короны, начинает смыкаться вокруг его шеи, грозя изменить его навсегда.

А Николас себе нравился таким, каким он был. Какой он есть.

Грифф, конечно, будет возмущен отказом брата от титула. Но если к титулу прилагается жена и такие родственники… нет уж, увольте.

– Вы этого не сделаете. – Граф говорил так, словно не мог поверить в серьезность намерения новоявленного герцога рассмотреть такую возможность. В нормальной ситуации Николас согласился бы с ним – кто станет отказываться от такого высокого титула лишь потому, что к нему прилагается супруга? Большинство мужчин – возможно, все мужчины – женились бы на прилагаемой к титулу женщине и продолжали вести жизнь, к которой привыкли. Но Николас хорошо себя знал и понимал, что не сможет унизить жену таким образом, кем бы она ни была.

– Могу, – спокойно ответил Николас. – Не то чтобы ваша дочь показалась мне непривлекательной – возможно, она самая прекрасная женщина, которую я встречал, – но мне не нравится, когда мне выкручивают руки.

Произнеся эти слова, он замолчал. Ждать пришлось недолго.

Графиня подняла голову, и их взгляды встретились. У нее были такие же темные миндалевидные глаза, как у дочери. Сходство сделало петлю еще теснее.

– А вы подумали, как это скажется на герцогстве? Мне представляется, что вы проявляете непозволительную поспешность, ваша светлость, или эгоизм, потому что готовы рисковать не только своей репутацией, как человека чести, но также и титулом, который существовал несколько сотен лет. Что, по-вашему, подумает наша молодая королева, если вы совершите столь неблаговидный поступок? Вы уверены, что вас будут принимать в приличном обществе? – Она фыркнула, словно точно знала, что общество, в котором вращался Николас до получения герцогства, не было приличным. – Неужели вы думаете, что мы пригласили бы вас сюда, если бы хотя бы на мгновение усомнились в подлинности новых документов? – Она покачала головой. – Вы не тот, кого мы предназначали в мужья нашей дочери, но вы обладатель титула, нравится вам это или нет. Вы примете титул и женитесь на Изабелл, или… – Невысказанная угроза повисла в воздухе.

Николас вполне представлял возможные последствия. Если он продолжит упорствовать, то, скорее всего, обесчестит себя, Гриффа и поставит под удар все предприятия и людей, зависящих от герцога Гейджа. Королева Виктория разозлится на него. Все представители общества будут знать о его отказе от герцогства, и его жизнь наполнится скандалами, а репутация будет безнадежно испорчена, и ничего уже нельзя будет изменить.

Всего этого можно избежать, согласившись на женитьбу.

О чем тут думать? У него нет выхода. Николас это понимал, хотя от охватившей его злости ему стало трудно дышать.

– А что думает об этом ваша дочь? – угрюмо осведомился он.

– Она не станет возражать. Изабелл понимает, что соглашение обязательно для выполнения обеими сторонами. Это юридически обязывающий договор, можете не сомневаться.

К такому же выводу пришел Грифф, проведя несколько часов над документами. Только Грифф не говорил таких умных слов. Он только помрачнел и похлопал брата по плечу.

Именно тогда Николас понял, что ничего нельзя сделать. Но все равно он не мог не попробовать. Он должен был убедиться, что его будущие родственники непреклонны, и их нельзя сбить с толку доводами, блефом или чем-нибудь иным.

Что ж, вопрос ясен. Оставалось только надеяться, что его будущая жена не взяла у родителей, и особенно у матери, слишком много черт.

Вздохнув, Николас кивнул.

– Тогда нам остается только обсудить свадьбу.

Ему очень хотелось вернуться во вчерашний день, когда единственное решение, которое ему следовало принять, – какая из трех прелестниц будет первой.