– Да, покидала судьба тебя по свету, - резюмировал атаман. – Что думаешь делать дальше?

– Лечить казаков буду. Пару седмиц, вам в гостях у дядьки Ивана еще быть, а там посмотрю, куда податься. А где вас так татары потрепали, больно много раненых?

– Все, кого ты здесь видишь, это остатки от трех сотен, шедших, на соединение с полком казаков, под Граковец. Нанялись мы помогать австриякам турок бить. Вышли на окраину Дикого поля, а на нас налетели крымчаки, ордой, тысячи две. Ждали нас они. С утра и до позднего вечера бились. Отступили басурмане. Больше половины, наших братчиков, сложили буйные головы, остальные поранены. Ночью, похоронив казаков, двинулись в обратный путь. Многие раненые не выдержали дороги, померли. Поправимся, пойдем домой в Черкассы. Если некуда тебе приклонить голову, приставай к моему войску, справный лекарь нам очень нужен.

Аудиенция закончилась. Беседа с атаманом, заставила задуматься. Предполагал я обосноваться в Кременчуге. Городишко маленький, это плюс. Промышленность и ремесла, там могут быть в зачаточном состоянии, что не позволит мне реализовать мои амбициозные планы, жирный минус. Черкассы, город сравнительно большой, людей больше живет. Значит, и специалисты там оседают, мне это на руку. Водный путь по Днепру, что вверх по течению, что вниз, в наличии. Опять же лес в округе, строительный материал, под боком. Выходит, Черкассы, предпочтительней Кременчуга. Держим путь туда, не пропадем.

Сегодня утром, снял у Лушки швы на лице. Порадовался качеству своей работы, и лишний раз, мысленно похвалил себя за правильно вложенные инвестиции, в обучение пластической хирургии. Шрам на щеке был совершенно незаметным, ухо, прижилось отлично. Имеющаяся желтизна на лице, постепенно сойдет, и Лушка может радоваться жизни. К весне, от проведенной операции, следа не останется.

– Все красавица, живи до ста лет,- сказал Лушке. – Улыбайся и радуйся. Повязка тебе не нужна. Платком прикроешь, выстриженный участок на голове, не переживай, отрастет. Поверь моему опыту, все будет хорошо. Если есть зеркало, посмотрись, убедишься, не вру.

– Зеркала нет. Я верю тебе, не врешь. Понять не могу, откуда у тебя опыт, о котором, ты, все говоришь? Возраст у тебя не древнего старца. Ты, молодой, статный и красивый парень, ну, двадцать лет тебе, не больше.

– Ладно, иди, покажись отцу, пусть посмотрит.

Лушка убежала, а меня озадачили ее слова. В двадцать первом веке, перед катаклизмом мы праздновали мое, тридцатипятилетие. Лушка, дала мне двадцать, то есть минус пятнадцать лет, получается. Не-а, я нормальный доктор-материалист, такого не бывает, наука еще не нашла «молодильных» таблеток, и я их не принимал. Тогда, что могло произойти? Может, временной перенос, сказался на моей внешности? Скинул куртку и рубашку, начал исследовать свое тело. Шрам от аппендицита на месте, его мне удалял папа в пятнадцать лет. Порез на предплечье правой руки, зашитый на первом курсе института, присутствует. Прощупал левое надбровье, там должен быть шрам, память о подарке в тридцать лет, от воинственных жителей города Басры. Не нахожу. Взял зеркало для осмотра брюшины, пригляделся. Мама родня! Я, в самом деле, помолодел. Внимательно осмотрел свою фигуру. Она, как всегда в отличном состоянии, кожные покровы чистые, мышцы в тонусе, накачаны, жировых отложений не наблюдается. Тогда, становится понятным, откуда у меня появилась юношеская выносливость в постельном марафоне. Честно сказать, захотелось поплясать. Подумать только, скинуть пятнашку, это просто замечательно, правда, оказался в прошлом, не по своей воле.

В обед, на хуторе случился переполох. Лушка обнаружила пропажу нашей пленной татарки. Я грешным делом, подумал, что казаки, решили отомстить за гибель боевых товарищей, по-тихому, удавили басурманку. Нехорошо подумал, никто ее не трогал. Сама уйти она не смогла, на одной действующей ноге, все остальное в лубках и повязках. Один из казаков, случайно, в тридцати метрах от дома, в кустах нашел, бессознательную беглянку. Доползла она туда, и видно силы кончились. Принес я ее опять в дом, уложил на стол, проверил фиксацию конечностей. Все нормально, не повреждено. Похлопав, по щекам, привел в сознание татарку. В ответ, вместо спасибо, непонятное шипение. Попытался пообщаться с татаркой. Мотаясь по командировкам, помимо основных языков, я подучил еще несколько. Мог общаться на бытовом уровне. Татарский язык, казанского разлива, мне помогал осваивать друг Ринат Хайруллин.

– Как тебя зовут неразумное дитя?
– как можно четче, произнося слова, обратился к беглянке. 

Ее словно ударили. Она дернулась всем телом. Я понял, что она поняла мои слова. Вскинула на меня, свои карие, злые глаза.

– Ты все поняла, отвечай. Тебя никто не обидит.

Ответа не последовало.

– Я лекарь. Это я тебе лечу ногу и руки. Ты могла умереть, если и не умереть, то калекой бы осталась на всю жизнь. 

– Алия, - несмело сказала татарка.

В дом зашел сотник Салоед, сказал, что у него есть толмач, знающий татарский язык, как родной, может помочь в общении. Отказываться я не стал.

Из разговора Алии и толмача, я понял, что она дочь, то ли мурзы, то ли бека, кочующего возле Ак-мечети. Где это, понятия не имею. У отца рождались только девочки, а он хотел сына, поэтому, Алию, воспитывал, как мальчика. В набег ее взял отец впервые, хотел приобщить к ратному делу. Случайно упала с коня и попала в плен. Убежать хотела, боялась. Ей дома говорили, что неверные, едят татар по праздникам в домах своего бога. Рассмешила. 

Две недели пролетели в заботах. Большинство казаков могла спокойно сесть в седло и проделать путь до Черкасс, без ущерба для здоровья. Десяток казаков, из числа тяжелораненых, поправлялся, но медленней, и ехать могли, только на телегах. Решили взять с собой Алию, у нее еще рука не срослась, сказывался скудный рацион степных народов. 

Назначили день отъезда. Ночью меня, на сеновале, где я обитал в единственном числе, навестила Лушка. Без лишних слов, она бросилась ко мне с поцелуями.

– Андрей, любый, - приговаривала девушка, - проснись.

– Уже проснулся.

– Хочу поблагодарить тебя, за то, что спас меня от смертного греха, - начала раздеваться девушка.
– Я хотела себя жизни лишить, не представляла, как буду жить страшилищем. Плакала и молилась. Господь услышал меня. Твоими руками он явил чудо, моего исцеления. Денег у нас с отцом нет, возьми, взамен, мое целомудрие.