Форс залился мелким смехом, бургомистр угодливо хмыкнул басом, и, поддерживая разговор на приятную золотопромышленнику тему – драгоценные камни и цацки – принялся хвастаться своей коллекцией часов.

– Семьдесят камней, понимаете, семьдесят! И корпус покрыт алмазной пыльцой! – горячился он, крепко ухватив Форса за пуговицу. – Фирмы «Герольд». Пошлинный сбор великоват, но мне повезло – доставили контрабандой. Есть тут один шустрый малый, из местных… , – бургомистр понизил голос, – хорошо справляется с деликатными поручениями. Ну, вы понимаете... ладно, чего там, тут все свои. Короче, если надо что-то достать, или избавиться от кого-нибудь...

Форс одобрительно цыкнул зубом – тем самым, испорченным коренным, – и задумчиво произнес:

– Контрабандой? Я бы не отказался приобрести себе такие же. Сведёте меня с этим вашим шустрым малым?

Карл Ангренаж скривился.

– Семьдесят камней – тьфу! Игрушка для снобов, вот что это такое. Хотите настоящие, многофункциональные часы – закажите их здесь, в Механисбурге. Например, у меня. Видели мой хронометр?

Он полез было в карман, чтобы выудить свой удивительный часовой агрегат, но бургомистр шикнул на него и отмахнулся.

– Подите прочь, Ангренаж! Все уши прожужжал своими самодельными часами. Я понимаю, что вам хочется найти новых клиентов – с деньгами-то у вас туго. Но куда вашим поделкам до изделий фирмы «Геральд»! Вот где искусство, вот где богатство!

Карл расстроился, убрал руку от часового кармана и отошел в сторону. Заметил Аннет и криво улыбнулся. Желая подбодрить механика, она поинтересовалась:

– Скажите, а что такое – камни в часах? Это настоящие драгоценные камни?

– Да, как правило, рубины или сапфиры, – оживился Ангренаж. – В обычном механизме их семнадцать. Они служат… как это сказать проще… в качестве подшипников скольжения, чтобы уменьшить трение деталей. Например, на цапфе оси…

Аннет сделала умный вид. Карл мягко рассмеялся.

– Видите ли, на некоторых часах ставят бесполезные камни, для красоты или просто, чтобы увеличить стоимость часов. Такие снобы, как наш бургомистр, это любят. Гильоше! – обратился он к бургомистру. – У вас собой ваш знаменитый золотой репетир? Со сферическим стеклом? Тот, куда производитель умудрился напихать сто камней?

Бургомистр расстроился так сильно, что даже вспотел. Уголки губ сварливо опустились.

– Нет, – сообщил он голосом, в котором звучал похоронный оркестр. – Случилась катастрофа, разве вы не знаете? Я их разбил. Стекло – вдребезги. Теперь придется заказывать отдельно. Дьявол, это стекло стоит половину часов! Знаете, оно было такое выпуклое, зеленоватое…

Бургомистр сложил ладонь чашечкой, желая показать форму утраченного стекла и поводил ею у самого лица Форса. Тот брезгливо дернул усиками и отодвинулся.

У Аннет голова пошла кругом. Они тут все двинутые на своих часах, механизмах и драгоценностях! Ни о чем другом думать не могут. Покосилась на Максимилиана: тот слушал с интересом, вполуха, потому что был вынужден развлекать Линду. Любительница роковых мужчин пристроилась рядом и капризно дергала его за рукав, когда Максимилиан отвлекался от ее болтовни.

– Скажите, господин Молинаро! – громко потребовала она, видимо, устав от разговора о часах так же сильно, как и Аннет. – Это правда, что у вас есть брелок Жакемара, или Ангренаж врет?

Карл страдальчески вздохнул.

– Милое дитя, я никогда не вру, и вам это известно…

– Да, есть, – кивнул Максимилиан. – Хотите посмотреть?

– Пожалуйста,пожалуйста! – Линда от нетерпения запрыгала на месте, как весьма увесистый ягненок. Как по волшебству подтянулись и другие наследники Жакемара: притопала Луиза, подкатился на коротких ножках Пендельфедер. Даже Петр убрал скрипку, подошел крадучись и выглянул из-за мощного плеча библиотекарши. Форс вставил в глаз позолоченный монокль. Глаз сквозь стекло казался огромным и выпученным, и когда Форс кокетливо подмигнул им монументальной Луизе и послал воздушный поцелуй, Аннет чуть не расхохоталась.

С ней происходило странное. В голове шумело, к щекам прилил жар. Медовый пунш оказался щедро сдобрен алкоголем. Стоявшие вокруг люди закачались, будто водоросли в аквариуме. Форс превратился в худосочный подсолнух с золотыми семечками. Аннет удивилась, поморгала и перевела взгляд на Максимилиана. На его лице внезапно выросла окладистая рыжая борода, как у пирата Генри, на чьем корабле в юности плавал Жакемар. Аннет перепугалась, торопливо отставила кружку с подозрительным напитком, потрясла головой, и мир вокруг вернулся к первоначальному виду.

Тем временем брелок перекочевал из пальцев Линды в загребущие руки бургомистра, потом его перехватила Луиза, глянула небрежно и передала Пендельфедеру. Тот покрутил его перед своим курносым носом и передал Аннет.

– Судьба третьего брелока неизвестна, не так ли? – спросил Максимилиан, обращаясь ко всем сразу.

– Отчего же, известна, – ответил Ангренаж. – Он утонул вместе с кораблем, на котором путешествовал наследник Жакемара. Сгинул в пучине. Он отличался от остальных брелоков. Судя по рисункам, это был не совсем брелок… по форме он напоминал гвоздь или винт с плоской шляпкой. На шляпке было изображение колокола.