– Он отправился во Фрибур вместе с Форсом, хотел успеть к открытию биржи. Кабина накренилась, папа не растерялся и уцепился за поручень, и поэтому отделался испугом, а вот Форс умудрился выпасть в дверцу. Он кубарем прокатился по склону, сломал запястье и выбил половину своих золотых зубов. Ангренаж говорит, если бы кабина отъехала чуть дальше, обоим пришел бы конец.

Линда закатила серые глазки, горестно вздохнула, а потом всполошилась:

– Прошу, никому про это не рассказывайте! Папа боится, что это происшествие отпугнет туристов и повредит репутации города. Одно дело, простая поломка, – такое бывает часто, – но совсем другое, когда при этом тебе грозит полететь на дно ущелья. Ну, и еще одно, – Линда хихикнула, – когда папа повис на поручне, у него лопнули штаны по шву, и он выглядел весьма непрезентабельно… думаю, больше всего он боится, что над ним станут потешаться. Хорошо, что свидетелем был только смотритель дороги! Пришлось ему заплатить, чтобы держал язык за зубами. Впрочем, многие жители уже в курсе. К вечеру весь город будет судачить, что папа носит васильковые подштанники в розовую крапинку. А знаете, – вдруг оживилась она, – откровенно говоря, я рада, что все дороги из города отрезаны. Ведь теперь вы задержитесь подольше! А когда уедете, возьмете меня собой, как договаривались, верно?

Аннет равнодушно пожала плечами, а Максимилиан сердито покачал головой и открыл было рот, но его прервали:

– Нет, нет, я от вас так просто не отстану! Вернемся к этому позже, – Линда шутливо погрозила пальчиком, а затем взяла его за руку и интимно наклонилась. – Максимилиан, вы обещали, что придете посмотреть на картины. Может, прямо сейчас? Все равно делать нечего. Мы угостим вас кексами с ревенем. Я сама их испекла! Аннет рассказывала, вы тоже умеете готовить?

Аннет закашлялась – уж очень горячее какао им подали. Линда бросила на нее быстрый взгляд и виновато улыбнулась.

– Дорогая, прости, я не справилась о твоем здоровье! Как ты себя чувствуешь? После медовухи бывает жуткое похмелье! Лучше всего оставаться весь день в постели и пить зеленый чай.

– Думаю, госпожа Вик тоже не откажется попробовать кексов, – ответил за нее Максимилиан, посмеиваясь.

– Ну разумеется! – с притворным радушием воскликнула Линда. – Идем?

– Увы, у нас дела. Нам нужно в библиотеку. Заглянем к вам позже.

– А давайте сначала картины, а потом в библиотеку? Я бы сходила с вами, – предложила Линда. – Ведьма говорила, вчера пришли свежие номера «Звезды синематографа».

– Ведьма? – удивилась Аннет.

– Ну да, Луиза Соннери. Это у нее прозвище такое. Знаете, говорят, что ее предок Жакемар заключил договор с дьяволом и поэтому умел делать всякие колдовские штуки? Проникал сквозь стены в дома, превращал людей в монстров… Еще говорят, что с его смертью договор не был расторгнут, а из поколение в поколение переходит одному из потомков Жакемара. Болтают, Луиза как раз якшается с чертом.

– Как-то не похоже, чтобы черт благоволил ей, – пробормотала Аннет. – Что ж она не потребует для себя дьявольской красоты и богатства?

– А Ангренажа в качестве преемника договора молва не рассматривает? – с любопытством поинтересовался Максимилиан.

– Ну что вы! – махнула рукой Линда и бесхитростно пояснила. – Ангренаж просто-напросто малахольный зануда. Ну так что, можно мне с вами в библиотеку?

Максимилиан ответил утвердительно, и Аннет ничего не оставалось, как согласиться. Они приготовились покинуть ресторан, когда их планы были нарушены появлением красного от жары рассыльного.

– Госпожа Вик? – обратился он к Аннет. – В десять часов вас ждут у господина Прюка, местного медиума. Пришел вызов от вашей матери. Телеграф вышел из строя во время грозы, поэтому у Прюка много работы. Вы придете, или отменить?

– От матери? – всполошилась Аннет. Неужели что-то случилось дома? – Разумеется, я приду на вызов. Скажите…тема разговора была названа?

– Да, – коротко ответил посыльный. – Семейные дела. Вызов не срочный; думаю, ничего серьезного, – успокоил он, заметив ее волнение. – Вот адрес господина Прюка.

У Аннет отлегло от сердца, но вместе с тем появилось неприятное чувство. Кажется, матери опять взбрело в голову поучить ее уму-разуму. Когда на нее находил воспитательный дух, она писала длинные письма, посылала одну за другой телеграммы с нравоучениями или вела бесконечные разговоры по телефонному аппарату. Вот и услугами медиума решила воспользоваться.

– Я пойду с вами, – сказал Максимилиан.

– Я вас провожу, – быстро отозвалась Линда. – Здесь недалеко.

Прода от 27.05

Господин Прюк жил в двухэтажном доме в переулке недалеко от «Мимезиса».

– В конце улицы наш дом, – пояснила Линда. – А вон там – коттедж Ангренажа. А вот и он сам идет! Добрый день, господин Ангренаж!

Действительно: навстречу им шел городской механик, усталый и пыльный. Вместо плаща на нем была длинная рабочая куртка и брюки, на руках – перчатки с обрезанными пальцами. В одной руке он нес чемодан с инструментами, другой тяжело опирался на палку. Заметив путников, он оживился.

– Доброе утро, Аннет! Господин Молинаро, Линда!

Подойдя ближе, он долго расспрашивал Аннет о ее самочувствии так, что ей в конце концов стало неловко. Он это заметил и извинился.

– Простите мою назойливость, Аннет. Я очень беспокоился о вас, – он помолчал и мрачно добавил:

– Я много думал, над тем, что произошло. Не хочу вас пугать, но вся эта история и верно странная. Вы приняли правильное решение уехать. Жаль, теперь его никак не осуществить. Я не могу починить эту дорогу, Аннет. Нужны некоторые детали, а их можно достать только во Фрибуре.