– Вы сделали их сами? – поинтересовалась Аннет. Ангренаж кивнул.

– И того гнома на кухне? Простите, я заглянула, когда искала лестницу наверх…

Ангренаж вновь кивнул, мимолетно улыбнувшись.

– Они великолепны! Ваши куклы не хуже, чем у Жакемара.

– Благодарю, но высот его мастерства мне никогда не достичь, – ответил Карл, небрежно опершись о край стола. – Его автоматоны особенные, разве вы не заметили?

– Заметила, – призналась Аннет. – Однако с вашими куклами хочется поиграть, а от его – бежать подальше. Они кажутся живыми. Не уверена, что это мне нравится.

– Вот именно, они как живые, – медленно сказал Ангренаж, криво усмехнулся и продолжил, зловеще понизив голос:

– Говорят, что Жакемар продал душу дьяволу, и когда он создавал новый автоматон, окроплял его кровью. Обычно юной девушки. Именно поэтому его творения такие совершенные. Словно наделенные собственной душой.

Аннет вздрогнула. Карл заложил большие пальцы в карманы жилета и немного покачался на каблуках с видом человека, принимающего сложное решение.

– Иногда я думаю, – зловещий накал в его голосе усилился, – не попробовать ли мне его рецепт? Капля-другая девичьей крови… и мои творения обретут душу…

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Карл приподнял одну бровь и растянул губы в ухмылке, сверкнув тесно посаженными белоснежными зубами. Аннет оцепенела от ужаса и не могла пошевелиться. Сердце нырнуло куда-то в живот, затем подпрыгнуло и забарабанило в висках.

Что он такое болтает? Он это серьезно?! Да он безумец, как и его предок! Может, заверещать и кинуться наутек? Вот вляпалась! Говорил ей Максимилиан...

Пауза тянулась, обретая невыносимую остроту. Карл не выдержал первым. Он хлопнул в ладоши и задорно расхохотался.

– Простите, простите меня Аннет, – смеялся он, утирая слезы. – Это шутка. Не смог удержаться. А вы ведь поверили, что я готов принести вас в жертву, не отпирайтесь!

Аннет выдохнула и натянуто улыбнулась. И этот туда же, шутник несчастный! Мало ей Максимилиана. Наверное, она кажется мужчинам совсем недалекой дурочкой, которую так приятно разыграть.

– Ну конечно, сию минуту я не собирался делать ничего подобного, – Карл помолчал, провел рукой по прилизанным волосам, прищурился и задумчиво разъяснил:

– Всем известно, что ритуал следует проводить в полнолуние, а до него еще сутки. Придется запереть вас в подвале, пока не пробьет нужный час.

Аннет отскочила и вцепилась в спинку стула. Пусть только попробует приблизиться – она хорошенько огреет его по напомаженной голове, а там будь что будет!

Карл изумленно поднял брови, затем посерьезнел и умоляюще сложил руки.

– Аннет, тихо, тихо! Поставьте стул. Это тоже была шутка. Кажется, я и правда напугал вас, – обеспокоенно сказал он. – Простите, покорнейше прошу. Я знаю, что природа наделила меня внешностью злодея, и у людей обычно складывается неблагоприятное впечатление при встрече со мной. Иногда хочется подыграть. Знаете, меня в детстве часто дразнили из-за моей хромоты и даже прозвали упырем. Из духа противоречия я стал подчеркивать в своей внешности все зловещие черты. Я словно насмехался над моими обидчиками. Этот образ как защитный панцирь, понимаете?

О, Аннет прекрасно его понимала, однако продолжала крепко держаться за свое оружие.

– Так и повелось, теперь уже поздно менять свои привычки. Да, люди, бывает, относятся ко мне с опаской. И вы поглядывали на меня настороженно… не описать, как это расстраивает. Впрочем, уж кто-кто, а вы всегда относились ко мне дружелюбно. Тем непростительнее мое поведение. И что мне взбрело устраивать этот дурацкий розыгрыш!

На его щеках выступили розовые пятна, черные глаза смотрели с испугом и беспокойством. Карл выглядел таким несчастным, что Аннет, наконец, расслабилась. Он продолжал рассыпаться в извинениях, и теперь ей пришлось его успокаивать. Она горячо уверила его, что он великолепный актер, шутку она оценила и никакой настороженности не испытывает.

– А это что такое? – спросила она, пытаясь разрядить неловкую ситуацию.

Она указала на россыпь крошечных камешков на столике с часовыми инструментами и пинцетами. Камешки были крошечные, округлые, как драже. Так и хотелось набрать полную горсть и пропустить сквозь пальцы.

– Те самые часовые камни, о которых я вам рассказывал в театре, – пояснил все еще смущенный Карл.

– Они, должно быть, дорого стоят?

– Эти камни синтетические и стоят гроши. Конечно, Жакемар использовал натуральные, однако извлечь их из механизма практически невозможно. Я собираю свои часы на продажу, но не для богатеев. Наш бургомистр их бы нипочем не купил. Он предпочитает роскошь функциональности.

– А там? Это… это же пчелы! Живые!

На соседнем столике лежали лупы, стояли склянки с жидкостями, а на стопке книг была небрежно брошена шляпа пасечника. В пузатой колбе зеленоватого стекла ползали полосатые насекомые.

– Это обитатели ульев, что вы видели внизу. Последние дни мои подопечные вяловаты. Отловил несколько, чтобы исследовать и подлечить, если нужно. Я очень люблю пчел, и не только потому, что они дают мед. О, они могут принести много пользы! В медицине и даже в горнорудном деле. Например, есть предположение, что пчел можно использовать, чтобы определить наличие в воздухе опасных газов.