При оценке воззрений софистов мы наталкиваемся на значительные трудности. Из их сочинений практически ничего не сохранилось, а изучение при помощи непрямых сведений сложно тем, что они не стремились создать определенную цельную систему знаний. При обучении они не придавали большого значения систематическому овладению учащимися знаниями, их целью было обучить учеников использовать приобретенные знания в дискуссиях и полемике. Поэтому они значительный упор делали на риторику.

В античной софистике практически невозможно найти цельные школы или течения. Наоборот, она характеризуется пестротой воззрений и учений ее отдельных представителей. Некоторым общим признаком представителей софистики является их общественное положение.

Относительно исторической последовательности можно говорить о «старших» и «младших» софистах. Термин «софист» приобретает иногда умеренно презрительную окраску. Видимо, подобная оценка идет уже от Аристотеля, который в одном из своих произведений, названном «О софистических доказательствах», раскрывает «несерьезность» некоторых суждений софистов, что не всегда бывает правильно понято некоторыми историками философии. Также нельзя согласиться с дифференциацией, которую применяют некоторые историки философии. Согласно их представлениям, «старшие» софисты считаются политически умеренными, почти консерваторами, тогда как «младшие» характеризуются как приверженцы крайнего радикализма, которым присуща несерьезность, граничащая с обманом.

Расцвет деятельности софистов падает на период Пелопоннесской войны (431–404 до н. э.). Во время жизни Аристотеля софистика уже приходит в упадок. К наиболее видным представителям так называемых старших софистов принадлежат Горгий, Протагор, Гиппий, Продик и Антифонт.

Горгий (ок. 483–373 до н. э.), наиболее вероятно, был учеником Эмпедокла, а также знаком с учением элеатов и взглядами Демокрита. И хотя он несколько раз бывал в Афинах, большую часть своей жизни прожил в Лариссе и Фессалии. Он является виднейшим сторонником релятивизма среди софистов. Его релятивизм граничит со скептицизмом. Как свидетельствует Секст Эмпирик, в сочинении «О не-сущем, или О природе» Горгий последовательно приводит три тезиса.

Первый: ничего не существует; второй: если что-то и существует, его нельзя познать; третий: если это и можно познать, то нельзя его передать и объяснить другому. При доказательстве этих тезисов он использует аргументацию, напоминающую аргументацию элеатов. Вся конструкция доказательства каждого из этих тезисов состоит, собственно, в принятии определенной предпосылки, из которой затем выводятся следствия, ведущие к спору. Для иллюстрации приведем часть доказательства первого тезиса «ничего не существует», как его воспроизводит Секст Эмпирик.

«О том, что ничего не существует, он рассуждает следующим образом. Именно, если что-нибудь существует, то оно есть или сущее, или не-сущее, или сущее и не-сущее [вместе]. Но оно не есть ни сущее, как сейчас будет ясно, ни не-сущее, как будет показано, ни сущее и не-сущее вместе, как будет преподано и это. Значит, ничего не существует. Таким образом, не-сущее не существует.

В самом деле, если не-сущее существует, то нечто должно существовать и не существовать: поскольку оно не мыслится сущим, оно не должно существовать; поскольку же оно есть не-сущее, то в таком случае оно все-таки есть. Однако совершенно нелепо чему-нибудь одновременно быть и не быть. Следовательно, не-сущее не существует. И еще иначе: если не-сущее существует, то не должно существовать сущее, потому что это „сущее“ и „не-сущее“ противоположны одно другому; и если не-сущему свойственно бытие, то сущему должно быть свойственно небытие. Но во всяком случае нельзя признать, что сущее не существует. Следовательно, не должно существовать не-сущее».

Приведенный фрагмент ясно показывает, как Горгий весьма точно различает значение слов и использует изменения значения в разном контексте. Эта манипуляция с речью, ее логической и грамматической структурой, характерна и для других софистов. Большое внимание, в частности, Горгий обращал на риторику и ее теорию, на влияние словесного воздействия на слушателей.

Речь он считал наилучшим и совершеннейшим инструментом (орудием) человека: «Речь является могущественной владычицей, которая выполняет божественнейшие дела наименьшим и наинезаметнейшим телом, ибо способна и отогнать страх, и отвести скорбь, и вызвать заботу, и увеличить сочувствие…». Вклад Горгия в философию не ограничен лишь риторикой, его релятивизм и скептицизм, осознание различия между познаваемым и познающим, между мыслью и ее изложением сыграли позитивную роль в конфронтации с элейской философией.

Релятивизм проявляется и в произведениях другого представителя старшей софистики — Протагора (ок. 481–411 до н. э.); Он происходил из Абдер, и существует предположение, что был учеником Демокрита. В его воззрениях наиболее выразительно проявляется материалистическая ориентация старших софистов. «Протагор… говорит, что материя текуча, а так как она течет, то нечто постоянно приходит на место того, что отходит, а восприятия преобразуются и изменяются соответственно возрасту и прочему состоянию тел. Говорят также, что основания всех явлений скрыты в материи, материя также, если о ней говорить, может быть всем, чем она явится каждому».

Материализм Протагора связан также с атеизмом. Приписываемый ему трактат «О богах» начинается следующей мыслью: «О богах ничего не могу знать, ни что они существуют, ни что они не существуют, ни какое они имеют подобие». Согласно сохранившимся сведениям, Протагор был обвинен в безбожии и вынужден оставить Афины.

В теории познания Протагор отстаивал сенсуализм. На его основе он приходит к определенному гносеологическому релятивизму. Если рассмотреть наиболее известное изречение Протагора о том, что «человек — мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют», в соответствии с его общей материалистической ориентацией, то по сути оно гласит, что человек воспринимает мир таким, каков он есть.